Рыбы — наиболее древние первичноводные челюстноротые позвоночные, способные жить только в воде. Большинство рыб — подвижные, хорошие пловцы. Основной тип поступательного движения — боковые волнообразные движения всего тела или только мощного хвоста. Парные плавники — грудные и брюшные — выполняют функцию стабилизаторов, несущих плоскостей, рулей и реже — органов движения; непарные плавники обеспечивают устойчивость тела.

Высокая активность рыб, маневренность их движений связаны не только с совершенствованием двигательной системы, но и развитием головного мозга и органов чувств. Пищеварительный тракт дифференцирован: у большинства видов обособляется желудок, кишечник подразделяется на тонкий и толстый отделы. Дышат жабрами: у видов, обитающих в водоемах с недостатком кислорода, формируются добавочные органы дыхания, способные усваивать атмосферный кислород. Один круг кровообращения; у двоякодышащих рыб намечается образование второго, легочного, круга кровообращения. В коже возникают защитные костные образования — чешуи, иногда имеющие сложное строение; у некоторых видов чешуи редуцируются. В коже много слизистых желез. Хорошо развиты органы боковой линии.

В современной фауне насчитывается около 20-22 тыс. видов рыб (вариации в числе видов определяются различиями взглядов на видовую самостоятельность отдельных форм). Распространены по всем водоемам земного шара. Некоторые виды приспособились к жизни в периодически мелеющих и даже полностью пересыхающих водоемах (караси, вьюны, двоякодышащие африканские рыбы p. Protopterus и др.). Населяют водоемы с разной соленостью воды, кроме пересоленных, и с разным температурным режимом. Некоторые виды (карась, линь и др.) выдерживают промерзание водоемов, а замечательная калифорнийская рыбка Cyprinodon macularis (из карпозубообразных) живет в горячих источниках при температуре воды около 50° С. Илистые прыгуны (p. Periophtalmus), живущие в прибрежных тропических водах, охотясь за насекомыми, выходят из воды и ползают и прыгают по илу и наклонным стволам деревьев, передвигаясь при помощи хвоста и грудных плавников.

Разнообразию заселенных рыбами водных биотопов соответствуют большие различия величины, формы тела и образа их жизни. Среди рыб есть такие великаны, как китовая акула — Rhincodon typus — до 20 м длины и массой 15-20 т, скат — Manta массой до 2-3 т при поперечнике диска 7 м. Живущая в бассейнах Черного, Азовского и Каспийского морей белуга — Huso huso и населяющая бассейн р. Амура калуга — H. dauricus достигают 5,5 м длины и массы до 1,5 т. Широко распространенная по Мировому океану, включая и умеренные воды, меч-рыба — Xiphias gladius достигает 4 м длины и имеет массу более 3 ц, а голубой тунец — более 3 м длины и массу 5 ц. С другой стороны, бычок Mistichthys luzoensis (Филиппины) не превышает 1,5 см длины, а морская собачка из рода Schindleria достигает половой зрелости при длине в 1,2 см. В Каспийском и Азовском морях живут бычки Hyrcanogobius, созревающие при длине в 2,1-2,4 см.

В наше время рыбы — господствующая в водных биоценозах группа животных. Наряду с китообразными и крупными головоногими моллюсками они завершают цепи питания, являясь конечными (основными) потребителями водных организмов. Велико значение рыб как пищевых объектов, дающих ценное мясо и жир.

Формирование биологических типов (жизненных форм) рыб шло под знаком приспособления к водной среде, движение в которой встречало значительное сопротивление. При больших скоростях плавное обтекание водой поверхности тела превращается в вихревые возмущения (турбулентность) пограничного слоя, увеличивая сопротивление движению. Поэтому важное значение имеют гидродинамические особенности тела. Размеры рыбы, форма ее тела и соотношение частей эволюционно определялось местом обитания вида, характером движения, составом пищи и способом ее добывания. Внешний вид формировался и под контролем отношений к особям своего и других видов: сигнальная, маскировочная (криптическая) или демонстрационная (апосематическая) окраска и форма тела или его частей.

Огромное разнообразие видов рыб (два сейчас существующих класса — хрящевые, и костные — составляют около 50% всех видов современных позвоночных) может быть сгруппировано в относительно небольшое число экологических типов, отличающихся местом обитания, характером питания и образом жизни (поведением).

Амфиприон-клоун, или клоун-перкула (Amphiprion percula)

По местам обитания различают морских и пресноводных рыб. Промежуточное положение занимают проходные рыбы, большую часть жизни проводящие в море, а размножающиеся в пресных водах (анадромные виды, например лососи) или, наоборот, для размножения уходящие в моря (катодромные виды — речные угри). Многие рыбы все или большую часть времени проводят в движении, держась в толще воды, — это нектонные (пелагические) рыбы; они обычно обладают торпедообразным телом и высокой плавучестью. Среди нектонных пелагических рыб можно выделить такие жизненные формы (экологические типы).
1. Активные охотники, хищники-рейдеры, ведущие поиск на широких просторах морей своей основной добычи — стайных, реже одиночных рыб среднего и крупного размера. Обычно держатся одиночно или небольшими группами, но почти всегда в пределах возможной сигнализации (прямой или эстафетной), что позволяет быстро собираться большими группами при обнаружении обильной добычи. Отличаются высоким развитием органов чувств, особенно средств дальней связи и сложным поведением. Представители — наиболее хищные акулы Carcharinus glaucus, Isurus oxyrhunchus и др., крупные осетровые Huso, Acipenser, тунцы Thynnus, Axias, меч-рыба Xiphias gladius, парусники Istiophorus.
2. Мирные пастбищники-кочевники (номады), питающиеся планктоном и (или) мелкими стайными нектонными рыбами. Среди них есть медленно плавающие гиганты — акулы планктоеды (Cetorhinus tnaximus, Rhincodon), крупные скаты (Mania birostris, Ceratopterus vampirus) и огромная костная луна-рыба (Mola mola), держащиеся небольшими скоплениями (до 30 особей) или одиночно. Сюда же относятся стайные рыбы средних и мелких размеров, держащиеся подчас огромными и плотными стадами (сельди, анчоусы и многие другие рыбы-планктоеды). Для группы в целом характерна высокая согласованность поведения в группе (стае).

Все нектонные рыбы — хорошие пловцы, способные преодолевать значительные расстояния, с чем связано развитие способностей к ориентации и регулярным миграциям.

Среди придонных и донных рыб можно выделить следующие группы.
1. Подкарауливатели-преследователи, нападающие на добычу стремительным, но коротким броском, реже преследующие ее, — щука Exos lucius, панцирная щука Lepisosteus, многие морские формы, особенно обитатели коралловых рифов. Тело их стреловидно, характерно мощное развитие спинного, анального и хвостового плавников, работа которых обеспечивает быстрое развитие скорости. Держатся рассеянно, часто на определенных индивидуальных участках;
2. Подкарауливатели-засадчики. Чаще обитатели дна, обладающие сплющенным телом, большим ртом и маскирующей окраской, а иногда и своеобразными выростами тела, играющими роль приманки для добычи. Представители — скаты Rajiformes, крупные камбалы Pleuronectidae, сом Silurus gtanis, морской черт (Lophius piscatorius) и многие другие виды хищных рыб. Ведут одиночный образ жизни, защищают индивидуальные участки от вторжения конкурентов.
3. Мирные донники-бентосоеды, питающиеся различными обитателями дна и его грунта; отличаются сплющенным телом (большинство скатов, удильщики, многие камбалы, химеры, псевдоскафиринхи, нильский клюворыл), либо червеобразные (угри, вьюны); живут поодиночке.
4. Стайные бентосоеды-пастбищники (многие карповые — сазан и др.). Кочевники, совершающие сезонные миграции и держащиеся подчас крупными стаями.

Донные рыбы отличаются относительно невысокими скоростями плавания и, часто, своеобразной формой тела (морские коньки, рифовые рыбы и др.). Настоящие донники ведут одиночный образ жизни. Многие вооружены защитными механическими средствами (колючки, шипы, иглы) и покровительственной окраской, а иногда и электрическими средствами защиты и нападения. У многих появляется способность к электролокации, используемой при поисках пищи и защите своей территории.

Ряд видов рыб занимает промежуточное положение, используя разные слои водоема и питаясь как планктоном и нектоном, так и находящимися на дне кормами. Примерами их могут быть стайные виды карповых рыб — лещ Abramis brama, плотва R. ruiilus. Для них характерно сплющенное с боков и увеличенное в высоту «блюдцеобразное» тело, выгодное для удержания положения в воде и сбора корма со дна при минимальных затратах энергии.

Глубоководные (абиссальные) относительно мало подвижные хищные рыбы живут обычно поодиночке в толще воды на больших глубинах (3-5 км и более), разыскивают или подстерегают немногочисленную случайную добычу: часто имеют змеевидное тело, большой рот, с мощным вооружением и сильно растяжимый пищеварительный тракт, что дает им возможность справиться с относительно крупной добычей. У многих видов имеются органы свечения, привлекающие добычу.

В Черном море водится скат морской кот, или хвостокол. Он имеет на конце хвоста зазубренный шип, возле которого находится масса мелких железок, выделяющих ядовитую слизь. Если человек наступит случайно на лежащего на дне ската, рыба резким движением вонзает в ногу человека шип, который наносит болезненную и долго кровоточащую рану.

Очень разнообразно у рыб строение органов ловли в захватывания добычи.

У кружного, в 4 метра длиной хищника — меч рыбы, верхняя челюсть вытянута в виде прочного остроконечного шпиля. Врываясь в стаю рыб, этот хищник бросается из стороны в сторону, быстро нанося раны своим жертвам. Сила удара «меча» так велика, что отмечались даже случаи пробивания им бортов и дна лодки.

У пилы рыбы длиной в 6 метров на верхней челюсти имеется двухметровый пилообразный вырост, при помощи которого рыба нападает на добычу.

Обе указанные рыбы живут в Атлантическом океане. Меч рыба через Средиземное море заплывает иногда и в Черное море.

Совсем иначе ловит свою добычу — мелких рыб, донная рыба морской черт, живущая в Атлантическом океане и Средиземном море. У этой крупной — до полутора метров длиной, рыбы передний луч спинного плавника обособлен и имеет вид гибкой, длинной и подвижной «удочки» с кисточкой на конце. Полузарывшись в песок, морской черт выставляет ее наружу. Замечено, что на плавающих вблизи рыб она действует как своего рода приманка. Устремляясь к ней, рыбки приближаются и к пасти хищника, который без труда захватывает добычу.

Как донная рыба морской черт интересен и тем, что может «прыгать» по дну, опираясь на грудные плавники. За эту особенность и вышеуказанный способ охоты рыбу называют также лягвой-рыболовом.

Еще сложнее устроен приманивающий аппарат у другой морской глубоководной рыбы лазиогнатус. У нее плавниковый луч видоизменен в своеобразные «удилище» и «лесу» с конечным вздутием на ней — «приманкой», которая вдобавок может флуоресцировать (светиться) и привлекает к хищнику рыбок, рачков и других мелких животных.

Средиземноморский звездочет (тоже в основном донная рыба) высовывает далеко изо рта красный вырост нижней губы. Извивающийся по песку, длинный и узкий вырост очень похож на червя. Привлекаемые такой приманкой рыбки легко становятся добычей хищника.

Упомянем еще об одной оригинальной рыбке, живущей, как и полагается всем рыбам, в воде, но добывающей насекомых, сидящих на берегу. Речь идет о ярко окрашенной рыбке брызгуне, обитающей в водах Ост-Индии и Полинезии. Плавая у берега, эта рыбка высматривает сидящих на прибрежных растениях насекомых и, заметив добычу, выпускает изо рта струйку воды, сбивающую насекомое в воду. Наблюдателя поражает удивительная меткость брызгуна, выпускающего совершенно соразмерную струю прямо в цель — на насекомое. Полинезийцы устраивают с этой рыбой следующую игру. В большой таз с водой пускают брызгуна, а по краю таза устанавливают палочки, к которым каждый из играющих слабо прикрепляет насекомое или какую-нибудь другую добычу. Чья приманка, за какой срок и как часто будет сбита рыбкой, тот и выигрывает. Игра эта очень увлекательна и азартна.

Одним из самых замечательных способов добывания корма и защиты от врагов обладают электрические рыбы.

Наиболее мощным электрическим органом обладает электрический угорь — крупная, до 2 метров длиной и 20 килограммов весом, рыба, живущая в реках Центральной и Южной Америки. (Электрический угорь лишь по внешнему виду похож на угря. По анатомическому строению он более близок к семейству карповых.) Его электрические органы располагаются в мышцах по бокам тела и представляют собой нечто вроде живого вольтова столба: каждый состоит из большого числа пластинок особой мышечной ткани, разделенных прослойками соединительной ткани. К органам подходят многочисленные разветвления нервов. Напряжение электрического разряда достигает 300 вольт, т. е. настолько велико, что оказывает действие на переходящее через реку животное и человека. Подобравшись к стае рыб или скоплению лягушек, угорь электрическим разрядом убивает добычу. Так как при этом рыбы погибает больше, чем нужно для питания угря, то в некоторых местах электрического угря считают виновным в оскудении запасов рыбы.

Морской окунь Нассау (Epinephelus striatus)

Для ловли электрических угрей, мясо которых, кстати сказать, очень вкусно и питательно, применяется иногда следующий прием. В реку сначала загоняют скот, на который угри быстро расходуют запас своих электрических зарядов. Затем ослабленных рыб без риска вылавливают сетями или даже просто руками.

В Ниле и реках Западной Африки водится электрический сом, применяющий свое электрическое «оружие» только в целях самозащиты. Имеются указания, что местные жители используют эту рыбу как своеобразный физиотерапевтический аппарат при лечении ревматизма.

Электрический угорь и электрический сом хорошо вышивают в аквариумах, что, конечно, облегчает изучение этих интересных рыб и создает возможности для постановки над ними различных опытов.

О размножении рыб. Большинство рыб, как известно, выметав икру, не проявляет заботы о потомстве. Конечно, при этом громадное число икринок и вылупившихся мальков гибнет от неблагоприятных условий и хищников. Лишь ничтожный процент, а вернее, лишь доля процента икринок и мальков в конце концов превращается во взрослых рыб. Отсюда становится понятной выработанная в процессе естественного отбора огромная плодовитость рыб. Плотва, например, выметывает до 25 тысяч икринок, карп и щука — 100 тысяч, линь-300 тысяч, налим — 500 тысяч, крупные белуга и треска-до нескольких миллионов. Однако рекордная цифра принадлежит луне рыбе, выметывающей до 300 миллионов икринок. Эту рыбу с полным правом можно считать самой плодовитой из всех позвоночных животных. Луна рыба обладает крупными размерами, достигая 2,5 метра в длину и 500 килограммов веса. Обитает она в теплых морях; встречается и в СССР, в Японском море. Обычно рыба плавает вблизи поверхности и из воды высовывается наружу высокий спинной плавник.

Однако у некоторых рыб проявляется забота о потомстве. Многие читатели, вероятно, слышали или читали об инстинкте гнездостроения и охраны икринок у очень обычной в наших реках и озерах маленькой рыбки колюшки. Устраивает гнездо всегда самец, принимающий в брачный период очень красивую и яркую брачную окраску. Он выкапывает на дне ямку, которую выстилает мелкими веточками и стебельками водных растений, затем из того же материала строит боковые стенки и свод, склеивая травинки слизью. Иногда гнездо устраивается подвесное, среди водных растений; в последнем случае оно имеет форму шара. Это характерно для девятииглой колюшки; трехиглая колюшка строит гнездо на дне. В гнездо самец загоняет самку, откладывающую там несколько десятков икринок. Затем самка покидает гнездо, самец же остается при нем и не только бережно охраняет, но и способствует развитию икринок, прогоняя движением своих плавников ток свежей воды сквозь гнездо. Некоторое время самец охраняет и вылупившихся мальков.

Удобно наблюдать гнездостроение у аквариумной рыбки макропода. И здесь гнездо строит самец, но уже не из травы, а из пузырьков воздуха, выпускаемых рыбкой изо рта. К такому воздушному домику, располагающемуся иной раз среди водных растений, самец подтаскивает икру, распределяя ее таким образом, чтобы под каждый пузырек приходилось по икринке. Если икринка упадет на дно, самец берет ее в рот и относит обратно. Во время развития икринок самец охраняет и подправляет гнездо, следит, чтобы икринки были распределены равномерно. По вылуплении мальков он охраняет их не только от хищников, но и от самки, которая не прочь съесть свое собственное потомство. Охраняя мальков, самец бросается даже на опущенный в аквариум палец.

Довольно крупная, до полуметра длиной, рыба пинагор хотя и не строит гнезда, но также проявляет заботу об икре и мальках. Живет пинагор в северных морях, в частности в Баренцевом и Белом. Самка выметывает икру в прибрежной зоне, нередко даже на самой границе морского отлива. Самец охраняет икру от хищных рыб, а при отливе смачивает ее водой изо рта или плещет на нее воду ударами хвоста. Охраняет заботливый отец и вышедших из икры мальков, всюду сопровождая их стайку. В случае опасности снабженные присосками мальки устремляются к нему, облепляя его со всех сторон. С присосавшимися мальками отец уплывает в более глубокое и безопасное место.

Все вы, конечно, знаете, что рыбы размножаются, выметывая икру. Однако примерно один процент рыб (всего известно около двадцати тысяч видов) рождает живых детенышей. Число детенышей различно. Так, например, у самого крупного в мире ската весом полтонны, рождается всего один Детеныш весом 9 килограммов. Бельдюга рождает до 200 детенышей, а морской окунь — до 1 тысячи.

Своеобразно происходит процесс живорождения у небольшой, 20 сантиметров длиной, рыбки голомянки, обитающей в Байкальском озере на большой глубине. Самка с брюшком, переполненным детенышами, всплывает к поверхности, где в результате резкого уменьшения давления брюшко лопается и детеныши выходят наружу. Самка при этом погибает. Голомянка — красивая рыбка. Ее голое, прозрачное как стекло, тело имеет розоватый оттенок и отливает всеми цветами радуги. Живорождение имеет место у таких легко разводимых в аквариумах рыбок, как мечехвосты, пецилии, гуппи и гамбузии.

Литература: Занимательная зоология. Я.А. Цингер. Москва, 1959

В 70-х годах прошлого столетия Бендеры были небольшим, глухим городком Бессарабской губернии. Длинными рядами стояли на пыльных, немощеных улицах беленькие провинциальные домики, окруженные садами и виноградниками. Главным украшением Бендер был Днестр. Узкой извилистой лентой тянулся он вдоль города: за Бендерами начинались кудрявые холмы Бессарабии; на левом берегу вдаль уходили поля степной Украины. Правый берег здесь не очень высок, но изрезан живописными оврагами, по которым, спускаясь к самой воде, лепились касы (по-молдавски — дома). Городок весь можно было обойти за полчаса. На одной из окраин, высилась старинная турецкая крепость. За крепостью еще сохранились следы лагеря Карла XII, прятавшегося в турецких тогда Бендерах после поражения под Полтавой. Старики показывали и то место, где, по преданию, был похоронен убежавший с ним изменник — гетман Мазепа. Солдаты маршировали по улицам Бендер. Здесь, у порога Балкан, были крупные интендантские склады, и стоял постоянный гарнизон. Городок жил обслуживанием армии, довольно бойко торговал бессарабской пшеницей, которая сплавлялась отсюда по Днестру в Одессу.

Таковы были Бендеры, в которых родился и провел свое детство выдающийся советский географ Лев Семенович Берг.

В Бендерах в 80-х годах не было гимназии, и, чтобы мальчик мог учиться, семье пришлось отправить его в губернский город Кишинев.

Детские и юношеские впечатления от родной Бессарабии во многом определили интересы гимназиста. Он любил природу и не уставал любоваться живописными пейзажами, которые возникали сразу же за околицей Кишинева.

Холмы Кодр, покрытые виноградниками и садами, были видны с окраинных улиц. В глубине Кодр еще сохранилось много лесов; в них растительность Русской равнины причудливо смешивалась с породами, пришедшими с запада — с Карпат; здесь рос даже бук. К югу от Кишинева и Бендер расстилались привольные степи. Разноплеменное население Бессарабии также живо интересовало юношу. Красочные наряды и кустарные изделия молдавских крестьян, предания и фольклор болгар и гагаузов — все это вызывало пытливый интерес к богатой, своеобразной истории страны и ее народа.

Любовь к Бессарабии Берг сохранил до глубокой старости и всегда с особенной теплотой вспоминал этот один из самых привлекательных уголков Советского Союза. Судьбы Молдавии всегда глубоко волновали его. Когда в 1918 году румынская военщина с помощью английских, французских и американских империалистов захватила этот край, Берг — тогда уже выдающийся географ—немедленно откликнулся на это замечательной книгой «Бессарабия», в предисловии к которой с гневом говорит о незаконности захвата. Каждая страница книги проникнута убедительными доказательствами неразрывных исторических и географических связей Молдавии с Россией. Вскоре Берг выпустил и другую книгу — «Население Бессарабии».

В 1894 году Лев Берг с золотой медалью окончил кишиневскую гимназию и поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Здесь произошла встреча юноши с замечательным русским ученым Д. Н. Анучиным, положившим начало научному преподаванию географии в русских университетах. Анучин был не только выдающимся физико-географом, написавшим много крупных научных работ о природе России, — он был также талантливым археологом, этнографом и антропологом. Молодой студент из Бессарабии вскоре сделался одним из любимых учеников Анучина. Учителями Берга были также великий биолог К. А. Тимирязев, выдающийся геолог А. П. Павлов, основатель геохимии В. И. Вернадский и многие другие крупнейшие ученые.

Под руководством известного зоолога профессора М. А. Мензбира Берг занимался зоологией и работал в Зоологическом музее университета.

По поручению музея Берг побывал в своей первой экспедиции — в устье реки Урала. В Зоологическом музее он работал главным образом над изучением рыб. Ихтиология стала как бы его второй специальностью. В своих занятиях ихтиологией он всегда умел найти материал и для самых широких географических обобщений.

Аральская шемая.

Первое самостоятельное научное исследование Берга, за которое он еще студентом получил золотую медаль, было связано с биологией щуки.

В 1899 году Туркестанское отделение Русского Географического общества пригласило молодого ученого для исследования Аральского моря. Это огромное озеро, второе в мире по величине после Каспийского, зовут морем не только за величину, не только потому, что здесь бывают настоящие морские штормы, но и за его соленость, которая даже выше, чем в «настоящих» морях. Хотя две большие реки, впадающие в Аральское море-озеро, — Сыр-Дарья и Амударья несут сюда с далеких гор Тянь-Шаня и Памира много воды, вся эта вода испаряется с его поверхности — такова сухость и зной окружающих его со всех сторон пустынь.

Аральское море было настоящей географической загадкой для науки. Многие считали, что в прошлом оно было соединено на западе с Каспийским морем, на востоке — с озером Балхаш и является остатком огромного высохшего бассейна. Предполагали, что Аральское море продолжает усыхать.

Не случайно для всестороннего исследования Аральского моря был выбран именно Л. С. Берг. Несмотря на свою молодость (ему шел тогда только 25-й год), он уже имел опыт изучения озер. По окончании университета он целый год провел в экспедиции по изучению озер Западной Сибири и Северного Казахстана. Главным вопросом, которым занималась эта экспедиция, была проблема усыхания озер, то есть как раз то, что составляло и главную загадку Аральского моря. Озерами Берг занимался впоследствии всю жизнь, посвятив, в частности, ряд работ Байкалу. Озера привлекали его, конечно, и тем. что. занимаясь ими, он мог сочетать свои интересы географа и ихтиолога.

Три полевых сезона проработал Берг на Арале. Средства, которые предоставили ему, были очень скромны. Все сложные исследования Бергу предстояло произвести в одиночку. В первый год работ в распоряжении Берга была лишь простая парусная рыбачья лодка; только на второй год исследований ему удалось получить крохотную казенную яхту «Орион». В десятках мест Берг высаживался на пустынный берег, побывал на веете необитаемых островах. В программу его работ входила и съемка берегов, и изучение их геологии, и сбор зоологических и ботанических коллекций. Бергу надо было промерить глубины, исследовать соленость воды, ее удельный вес температуру, мутность (на разной глубине) и сделать еще очень и очень многое.

Аральское море. (С фотографии.)

Чтобы совершать при любой погоде необходимые для работы рейсы, подчас очень мудреные, Бергу пришлось практически изучить искусство навигации и стать моряком.

Много лет спустя он любил в шутку говорить, что из него получился бы неплохой штурман.

Бергу удалось сделать важное научное открытие, разбившее ошибочное представление о том, что Аральское море было когда-то частью огромного бассейна, тянувшегося от Каспия до Балхаша. Когда он отправлялся в экспедицию, один из его учителей, геолог А. П. Павлов, напутствовал его: «Обратите внимание на террасы (уступы) на берегах Аральского моря, там должно быть много интересного». Исследовав эти береговые террасы во многих местах, Берг установил, что отложения, заключающие в себе осадки самого Арала, встречаются лишь до высоты 4 метров над современным уровнем озера. Следовательно, уровень Аральского моря никогда не был более чем на 4 метра выше современного, а местность вокруг Арала поднимается гораздо выше. Значит, в прошлом воды Арала могли заливать лишь его ближайшие окрестности, и никакого огромного бассейна вообще не существовало.

Берг внимательно читал описания старых путешественников, начиная с греческих и арабских географов, тщательно сопоставляя их с собственными наблюдениями. И вот, в результате получилась яркая картина геологической истории Аральского моря. Берг пришел к выводу, что представление о прежнем соединении Арала с Каспием ошибочно. Он подробно рассмотрел всю проблему прежнего стока Аму-Дарьи в Каспийское море по ныне сухому руслу Узбоя. По окончании своих трехлетних исследований Берг написал большую книгу — «Аральское море» (она вышла в 1908 году с большим количеством карт и чертежей); ее и сейчас читают и перечитывают все ученые и хозяйственники, работающие в Средней Азии.

Русские географы высоко оценили труд Берга. Московский университет присудил ему ученую степень доктора. Географическое общество в 1911 году наградило нового доктора своей высшей наградой — большой золотой медалью имени П. П. Семенова – Тян-Шанского.

По окончании работ на Аральском море Туркестанское отделение Русского Географического общества предложило Бергу исследовать озеро Балхаш. Прервав спокойную работу в своем кабинете, Берг снова едет в Среднюю Азию.

Берега Балхаша тогда были совсем пустынными. Даже лодку для экспедиции пришлось везти из Петербурга. Другую лодку экспедиция сама построила на реке или, по которой и спустилась в озеро. Целое лето провел Берг на Балхаше. Жить приходилось в лодке или в шалашах, устраиваемых из камыша на берегу. Часто путешественник слышал по ночам рев тигров, которые тогда еще довольно часто встречались в береговых зарослях. Берг со свойственным ему хладнокровием не опасался ночного визита хищников, так как знал, что они вряд ли рискнут подойти к костру. Самым страшным врагом были комары.

На Балхаше Берг сделал ряд важных научных открытий: он установил, что на значительной части озера вода пригодна для питья.

«Я набрал образец этой воды, — вспоминает Берг, — и отправил для подробного химического анализа в Копенгаген. Там ее проанализировали и сообщили, что опасаются: не произошла ли ошибка, потому что вода совершенно пресная».

Непроточные озера почти всегда солоны, но Берг дал объяснение, почему Балхаш является исключением: озеро образовалось, с геологической точки зрения, сравнительно недавно и, получая пресную воду из реки или, еще не успело осолониться. Открытие Берга облегчило хозяйственное освоение берегов озера. Уже в советское время здесь был построен большой город с медеплавильными заводами; для нужд города используют и балхашскую воду, которая тем более ценна, что кругом расстилаются пустыни.

Разве можно перечислить все научные путешествия Берга! Он объездил всю Россию: был и на Кавказе, и на Украине; много раз в Средней Азии и в Сибири. В этих путешествиях он не упускал случая посетить и неизвестные для него озера — Севан в Армении, Иссык-Куль в Киргизии, Ладожское озеро. Возвращался он дважды и на берега Аральского моря. Каждое путешествие давало обильные результаты.

Озеро Севан. (С фотографии.)

Побывал Берг во многих странах за границей. В Альпах он изучал ледники. В Японии Берг наблюдал вулканы. Был он в Маньчжурии и в Корее.

По широте знаний, по разнообразию научных интересов, по прирожденному таланту «географически мыслить», улавливать связи между явлениями природы Берг был подлинным ученым. Окружающих поражала его огромная работоспособность и память, умение превосходно организовать свой труд. В 1947 году, когда Берг беседовал со студентами Московского университета! они спросили его: как успевает он разрабатывать одновременно целый ряд далеких друг от друга вопросов? Лев Семенович ответил: «Рядом с моим рабочим столом стоит ряд папок, в которые я вношу свои соображения, а также те или другие интересные данные из прочитанной научной литературы. Когда начинаю заниматься какой-либо темой, то обращаюсь за материалами к соответствующей папке. Делать такие выписки очень полезно, но нужно себя к этому приучить. Здесь нужно проявить известную силу воли. Как только вы прочитали статью, нужно сейчас же сделать выписку и вложить в соответствующую папку. Если вы это отложите «до завтра», то все пропало». Этот ответ очень характерен. Берг отличался скромностью и приписывал свои успехи, как видите, только умению организовать свой труд. В действительности дело заключалось, конечно, прежде всего, в его исключительной талантливости. Но та дисциплина труда, к которой он призывал студентов, и в самом деле была примерной.

Берг занимался изучением рельефа нашей страны, работал над вопросами образования почв; снова и снова возвращался к проблемам климата; разрабатывал теоретические основы географии как науки. В результате всей этой работы постепенно сложилось учение о ландшафтах, создание которого, по всей вероятности, и следует признать главной заслугой Берга. Сейчас понятие ландшафта привычно для каждого школьника, а до Берга география не имела отчетливых представлений о ландшафтных зонах.

Берг гордился мировой славой наших географов. Он уделял много сил, чтобы сделать достоянием миллионов читателей подвиги русских путешественников-исследователей: Пржевальского, Козлова, Беринга, Крашенинникова, Миклухо-Маклая и многих других. Берг с юношеской горячностью вступил в спор с американцем Гольдером, безуспешно пытавшимся опорочить сообщение русского землепроходца Семена Дежнева, в котором говорилось о его плавании через Берингов пролив, Берг доказал подлинность дежневских «скасок» и по достоинству оценил подвиг Дежнева, который был первым европейцем, проплывшим проливом между Азией и Америкой:

В 1949 году Берг выступил с протестом против американской попытки разделить Антарктику между империалистическими государствами, обойдя законные права Советского Союза. Берг неоспоримо доказал, что Антарктида была открыта русскими моряками Беллинсгаузеном и Лазаревым и что уже в силу «права первооткрытия» Советский Союз должен участвовать в решении всех вопросов, связанных с шестым материком земного шара. Берг говорил здесь от имени своей родины, и зарубежный мир должен был отступить перед словами нашего великого ученого, напомнившего о заслугах русской географии.

В 1940 году Берг был избран президентом Географического общества, в рядах которого со славой работал с молодых лет.

В 1945 году исполнилось сто лет со дня основания Географического общества. Празднование юбилея было перенесено на 1947 год и связано с созывом Второго Всесоюзного географического съезда. Это был настоящий праздник географической науки.

В день открытия съезда в огромном белом зале долго не смолкали аплодисменты. На трибуне, готовясь начать доклад, стоял красивый старик, черты, лица которого были хорошо знакомы каждому сидевшему в зале.

Географы Советской страны дружно приветствовали своего признанного главу — академика Льва Семеновича Берга, который говорил своим взволнованным слушателям о самом завет ном: о любви к родине, о преданности науке.

Лев Семенович Берг скончался в 1950 году, лишь немного не дожив до своего 75-летия. Только близкие знали, что он тяжело болен. Каждый географ, обращавшийся к нему с письмом все так же аккуратно получал ответ, написанный его характерным, четким почерком. Палату больницы, в которую его поместили, Берг превратил в рабочий кабинет, где до последнего дни читал присылаемые ему рукописи, правил корректуры, давал указания. Умер он внезапно.

Географы Советского Союза остро ощутили эту утрату. Казалось, образовалась зияющая пустота! Но нет, идеи Берга — передового русского ученого, который стал гордостью советское науки, — продолжают жить. Все еще выходят его новые статьи и все время переиздаются его книги, и он как бы продолжает жить в коллективе советских географов. Молодые поколения исследователей нашей родины долго еще будут учиться по этим книгам, учиться на великих примерах большой жизни Льва Семеновича Берга.

Водные растения способны поглощать воду не только корнями, как растения наземные, но и всей своей поверхностью. Всей своей поверхностью водные растения вместе с водой поглощают и растворенные в ней вещества, необходимые растениям для питания. Поэтому у некоторых водных растений корни развиты очень слабо и служат только для того, чтобы удерживать растение в грунте, такие корни почти не доставляют растению питательных веществ. Например, у ряски, которую вы отыщете почти в каждом пруду, корни, свисающие вниз с листовой пластиночки, выполняют роль лишь органа равновесия — такой своеобразный плавучий якорь.

Вы помните мой рассказ о кабомбе? К осени побеги этого растения нередко отделяются от общего куста и плавают в толще воды. У таких отделившихся побегов пока нет корней, но они не гибнут — они питаются, поглощают воду, а вместе с нею и растворенные в ней питательные вещества, всей своей поверхностью. Потом постепенно у таких побегов начинают отрастать корешки.

Не укореняясь в грунте, могут жить в толще воды и другие наши растения — их обычно и называют… плавающими в толще воды… Ряска же, которая плавает на поверхности воды, относится к другой группе растений, которая называется так: растения, «плавающие на поверхности воды».

А вот валлиснерия получает питательные вещества в основном через корневую систему и поэтому относится к растениям, «укореняющимся в грунте«.

Валлиснерия широко распространена в стоячих и текущих водоемах в странах с тропическим и субтропическим климатом. Растет она и в нашей стране: на Нижнем Поволжье, в устье Днепра, Буга и на Дальнем Востоке- здесь встречаются настоящие заросли этих растений.

Валлиснерия считается одним из лучших аквариумных растений. Она неприхотлива, хорошо растет при температуре 15-20° при естественном и искусственном освещении, легко размножается усами-побегами. В подходящих условиях один кустик валлиснерии может дать за год до 50 новых кустиков.

Валлиснерия штопоролистная (Vallisneria asiatica)

Листья валлиснерии достигают 50-60 см в длину и очень красивы, особенно в высоких аквариумах-ширмах.

О том, как цветет Валлиснерия, я вам уже рассказывал, но, к сожалению, в условиях аквариума «свадеб» валлиснерии почти не бывает.

В аквариумах часто встречается спиралелистная форма валлиснерии, которую любители обычно так и называют: валлиснерия спиралелистная. Это растение привезено к нам из Америки. Листья ее не такие длинные, но пошире и закручены спиралью-штопором. Спиралелистная валлиснерия более требовательна к температуре воды и лучше всего растет при температуре 18-20°.

Так как валлиснерия очень сильно разрастается, то время от времени заросли ее надо прореживать, удаляя часть растений. Делают это осторожно, помня, что все кустики валлиснерии связаны между собой побегами-усами. Когда из грунта покажется побег, усик его надо перерезать и освободившийся кустик вынуть из грунта. А еще лучше удалять старые кусты с потемневшими листьями, предварительно перерезав ножницами все усы, отходящие от них.

Периодически надо удалять у растения и старые листья с желтыми кончиками. Их либо осторожно обламывают, либо подрезают ножницами у самого основания. Так ваш аквариум будет выглядеть всегда нарядным.

Помните, я рассказывал вам, какая именно вода пригодна для аквариума. Именно тогда, рассказывая о жесткой воде, в которой растворено обычно много солей, я упоминал, что бороться с жесткостью воды помогают некоторые растения. К таким растениям и относится валлиснерия.

Удаляя старые листья валлиснерии, вы обязательно заметите, что края этих листьев порой бывают жесткими на ощупь. Эту жесткость им придают соли кальция, которые валлиснерия осаждает на своих листьях, удаляя их таким образом из воды и делая воду аквариума менее жесткой.

Литература: Онегов А. Школа юннатов. Живой уголок/Худож. В. Радаев, В. Храмов. — М.: Дет. лит., 1990. — 271 с.: ил.
Фото: http://www.wasserpflanzen-freunde.de/

Краткое содержание работы

В главе I («Караваны и благовония») (Стр. 8–63), являющейся вводной по отношению к другим разделам работы, представлено историко-географическое положение государств юга Аравийского полуострова, обоснована актуальность темы диссертационного исследования, определяются особенности источниковой базы исследования – сочинений античных авторов, древнеюжноаравийских надписей, средневековых арабских историко-географических сочинений, нумизматических и археологических данных.

В разделе I. 0. 2 «Историография вопроса» представлена недостаточная степень изученности исторической географии доисламской Аравии – внутриаравийских связей, (протяженность, хронология развития, влияние развития морских путей на функционирование сухопутных), места и роли Аравийского полуострова в системе связей с сопредельными регионами. С одной стороны, это объясняется разной интенсивностью археологических исследований в различных областях Аравии. С другой – особенностью источниковой базы по исторической географии доисламской Аравии.

Особенность источниковой базы (раздел I. 1) по истории и географии древней Южной Аравии заключается в том, что ни одна группа источников не может дать исчерпывающей картины. Даже сами ДЮА надписи не дают всей полноты информации ни по одному из аспектов истории и, тем более, географии доисламской Южной Аравии. Лишь комплексное использование информации всех видов источников способно дать точное представление о становлении и развитии караванной торговли на Аравийском полуострове и связах Аравии с сопредельными регионами.

Основным источником для реконструкции истории и расположения сети торговых путей, пересекавших Аравийских полуостров в древности, являются сочинения античных авторов, прежде всего, «История растений» Теофраста Эресского, «Об Эритрейском море» Агафархида Книдского, «География» Страбона, «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского, анонимный «Перипл Эритрейского моря», «Естествознание» Плиния Старшего и «География» Клавдия Птолемея. Ценность этих сочинений заключается в том, что именно они дают однозначную информацию о существовании и функционировании караванной и морской торговли между Южной Аравией, Восточной Африкой, Месопотамией, Индией и Восточным Средиземноморьем.

Использование античных источников требует, однако, значительной осторожности. Их информация ограничена во времени: период деятельности их авторов укладывается в эпоху Птолемеев, Юлиев-Клавдиев и Флавиев. Кроме того, за исключением «Перипла Эритрейского моря», ни один из этих источников не передает информацию исключительно «из первых рук». Все перечисленные античные историки и географы черпали свои сведения в значительной степени из сочинений других авторов. Длительность рукописной традиции привела к тому, что многие названия в них претерпели существенные искажения и в точности идентификаций часто нельзя быть уверенным.

Местные аравийские топонимы известны из корпуса древнеюжноаравийских надписей. Сложность в их использовании состоит в том, что ДЮА надписи практически не содержат прямой информации по вопросам исторической географии. В связи с этим большое значение имеет косвенная информация, которую они содержат: описания военных походов указывают на существование дорог. Упоминание в них, как правило, вне торгового контекста, тех или иных топонимов позволяет сопоставить их написание с данными античной традиции. Анализ политических событий южноаравийской истории, преобладание тех или иных династий в различных регионах и их борьба за те или иные области дает возможность понять причины изменения направлений торговых пцтей.

Большую ценность для исследования исторической географии доисламской Аравии имеют сочинения средневековых арабских географов и историков. Однако в период подъема Ислама многие торговые маршруты были заброшены, а новые паломнические, по которым часто шли и торговые потоки, далеко не всегда совпадали с доисламскими. Наибольшую ценность представляет собой сочинение «Описание Аравийского полуострова» (Ṣifat Ǧazīrat al-‘Arab), а также 8 книга «Короны» (al-Iklīl) йеменеского географа, историка природоведа и поэта Абу-Махаммада аль-Хасана аль-Хамдани (893–945). Другим важным источником информации по исторической и экономической географии средневековой Аравии является сочинение «Наилучшие разделы знания о регионах» (’Aḥsan at-taqāsīm fī ma‘rifat al-’aqālīm) Шамс ад-Дина Абу ‘Абдалла Мухаммада аль-Мукаддаси (?-990).

В настоящее время основным поставщиком новой информации для реконструкции торговых путей на Аравийском полуострове являются археологические раскопки. Их важность объясняется не только тем, что в результате количественно увеличивается корпус известных ДЮА надписей, но и тем, что каждый регион имел свои характерные особенности в материальной культуре и присутствие «инородного» элемента в ней легко определимо. Благодаря этому можно говорить об определенных параллелях между поселениями Южной Аравии (Вади Байхан, Хадрамаут) и Центральной провинции Саудовской Аравии (Вади ад-Давасир, аль-’Афладж, аль-Хардж) с одной стороны, между Центральной и Восточной провинцией (Тадж и Джавван) и регионом Персидского залива (Бахрейн) и поселениями Северной провинции (Зубайда, Тувайр в районе аль-Джауф–Сакака), с другой. Такого рода данные могут с определенной долей осторожности использоваться для подтверждения сведений письменных источников и открывают дополнительные перспективы (на уровне находок предметов материальной культуры) в исследовании маршрутов, связывавших южные, западные, восточные и северные области Аравийского полуострова.

«Экспериментальное» подтверждение данным письменных и археологических источников зачастую могут дать дневниковые записки путешественников Нового и Новейшего времени (Г. Ст.-Дж. Филби, В. Тезигер, Б. Томас и др.), в разное время и с разными целями пересекавших Аравийский полуостров.

В разделе I. 2 («Благовония и специи») анализируются данные античной и древнеюжноаравийской традиции для определения спектра аравийских и восточноафриканских специй и благовоний, вывозившихся из Аравии (ладан, нард, кост, алоэ, мирра, кассия, дуака, канкамон, макейр). Особое внимание в этом анализе уделяется ладану – λίβανος (в отличие от ладана – λάδανον – смолы средиземноморского происхождения) – главной статье в аравийской торговле «роскошью». Предположительно выделяется несколько разновидностей ладана (ʾfẓḥ, nʿm, ṣrf, ḏhb); определяется, что «государственные» ладановые плантации находились под контролем эпонимов – чиновников, осуществлявших важные экономические, политические и религиозные функции. Попытки вывести ряд благовоний и специй исключительно из Южной Азии и Дальнего Востока (нард, кост, алоэ, касия) оказываются несостоятельными: ДЮА, арабские и античные источники, а также данные современной ботаники говорят о том, что юг Аравийского полуострова и Восточная Африка относятся к зоне их произрастания.

В разделе I. 3 («Эпоха зарождения трансаравийской торговли») представлены сильные и слабые и стороны современных точек зрения на датировку начала торговли благовониями и специями в красноморском бассейне и сложения сухопутных торговых маршрутов на Аравийском полуострове. Начало истории сухопутных торговых путей в Аравии должно быть поставлено в прямую взаимосвязь с доместикацией верблюда. Анализу этого вопроса посвящены разделы I. 4 («Возникновение торговых путей и доместикация верблюда») и I. 5 («Верблюд»). В них указывается, что установить точную дату доместикации дикого одногорбого верблюда не представляется возможным, однако, предпочтительнее всего выглядит датировка концом 2 тысячелетия до н. э. Античные понятия для обозначения верблюда camelus и κάμηλος восходят к ДЮА gml, однако зоной заимствования выступает не Южная Аравия, Южный Хиджаз – область в Западной Аравии между прибрежной Тихамой и Надждом.

Раздел I. 6 («Караван») посвящен анализу тех немногих сведений, которые относятся к ДЮА караванам, прежде всего, вопросам терминологии. Рассматриваются релевантность таких понятий как ʿrr, msbʾ для значения «караван», mṣr, wbl – для значения «караванщик», hdy – «проводник», glb – «импорт». Анализ надписи RES 3022 показывает, что значение терминов mṣrn и mʿn, более столетия оспариваемое в историографии, должно определятся как «перевалочная станция» (от корня ṢRR) и «помощник» (от корня ʿWN/ʿNW) соответственно.

Для анализа истории аравийских торговых путей важным представляется определение отличий аравийских караванов от переднеазиатских – невозможность идти широким потоком из-за особенностей рельефа местности и необходимость выстраиваться в длинную цепочку, что определяло и незначительную среднюю скорость передвижения груженого каравана на уровне 40 км. в сутки.

В главе II «Сложение и развитие «Пути благовоний». Устойчивость трансаравийской караванной торговли» (Стр. 63–142) поднимаются основные вопросы из истории становления и развития караванной торговли специями и благовониями на Аравийском полуострове, анализируются причины ее устойчивости и ее основные поворотные моменты. Целью этой главы является также демонстрация непрерывности функционирования сухопутных торговых путей, по которым из Южной Аравии транспортировались благовония и специи.

В разделе II. 1 («Устойчивость караванной торговли») определяются основные климатические и экономические причины, предопределившие преобладание сухопутных маршрутов над морскими при экспорте южноаравийских и восточноафриканских товаров в Средиземноморье.

В разделе II. 1. 1 («Климат как фактор развития караванной торговли благовониями») показано, что сроки созревания аравийского ладана совпадали со сроками прибытия греко-римских морских торговцев в порты Южной Аравии лишь в незначительной степени. При этом южноаравийские порты выступали лишь перевалочным звеном на дальнейшем пути в Индию, куда также отправлялся ладан. Аравийские порты не имели, однако, большого значения для средиземноморских торговцев, возвращавшихся из Индии: к моменту их возможного прибытия в Южной Аравии вызревал второй урожай ладана, т. е. продукт более низкого качества, кроме того, их корабли были заполнены индийскими товарами, и для аравийских не оставалось места. Ладан в их торговой номенклатуре занимал случайное, подчиненное положение.

Раздел II. 2 («По следам царицы Савской») посвящен анализу одного из наиболее замечательных событий в истории контактов Южной Аравии и Средиземноморья – визиту «царицы Савской» ко двору Соломона (965–926). Показано, что такие события его царствования, как постройка храма Йахве, отправка флота в страну Офир и визит царицы Савской в Иерусалим, должны быть поставлены в прямую взаимосвязь. Данные сравнительного семитского языкознания показывают, что страна Офир (’owir) должна быть отождествлена с область Ма‘афир в Юго-Западной Аравии (ДЮА MʿFRN) при том, что переход ʿ > ʾ достаточно надежно устанавливается на известных примерах. Так как золото практически не использовалось при строительстве харама Йахве при Соломоне, а сама Южная Аравия крайне бедна драгоценными металлами, и учитывая резко возросшие потребности в ладане для храмовых воскурений, zāhāb, упомянутое среди субстанций, привезенных из Южной Аравии в Иерусалим, нужно рассматривать не как золото, а как обозначение одного из сортов ладана-ḏhb. Визит «царицы Савской» (кто или что бы ни скрывалось за этим обозначением) нужно рассматривать как ответ на прибытие экспедиции Соломона в Офир–Ма‘афир в поисках благовоний для нового храма.

Следующим важным для развития трансаравийских торговых путей событием явилось вторжение в Аравию последнего вавилонского царя Набонида. Оно анализируется в разделе II. 3. («По следам Набонида»). В научной литературе не выработано до сих пор единого мнения относительно мотивов и маршрута вторжения Набонида в Аравию. Как правило, указывается, что победительным мотивом удаления Набонида из Вавилонии послужили конфликты со жречеством или стремление контролировать передвижения кочевников или торговые пути в Северной Аравии, и что вторжение в Аравию Набонид предпринял из Хаурана (Сирия) через Северо-Западную Аравию. Анализ новых данных о походе Набонида (надпись Tayma’ 1 из округи оазиса Тайма’) в Аравию в 552– 542 гг. до н. э. позволяет с высокой долей уверенности предположить, что уже в первой половине 1 тысячелетия до н. э. существовал и активно использовался путь из Южной Аравии в Месопотамию через северную часть Центральной Аравии с центром в современном оазисе Ха’ил, что вторжение Набонида в Аравию в направлении оазиса Тайма’ проходило напрямую из Месопотамии и что основным побудительным мотивом для вторжения в Аравию могло послужить стремление к возрождению и переориентции торговых потоков из Южной Аравии в Средиземноморье на Месопотамию.

Эти потоки могли угаснуть после разрушения храма Йахве в 587 г. до н. э. Навуходоносором II.

Раздел II. 4. («Взлет и упадок минейской торговли благовониями») посвящен анализу надписей из Ма‘ина, в которых упоминаются торговые партеры Ма‘ина и некоторые эпизоды из истории торговли благовониями в Средиземноморье и Месопотамии. Для анализа истории торговли южноаравийскими благовониями со Средиземноморьем важным представляется установление хронологии сохранившихся надписей. Древнейшей из них, после наиболее ранних так называемых «Списков иеродул», содержащих перечисления мест происхождения привезенных в Ма‘ин жен, является надпись RES 3427 = M 338 (раздел II. 4. 1). Упоминание Птолемея, сына Птолемея (tlmyṯ/bn/tlmyṯ), правившего 22 года (ṯny/wʿšry/ktlmyṯ/mlkn), по всей вероятности, указывает на 261 год до н. э., т. е. время правления Птолемея II Филадельфа. Следующими по времени составления являются надписи RES 2771 и Ma‘īn 10 = MAFRAY–Ma‘īn 13 (раздел II. 4. 2). Время их составления падает на 240–225 гг. до н. э.

Надпись RES 3022 = M 247 не только является важнейшим источником сведений по истории южноаравийской торговли благовониями; анализ этого текста (раздел II. 4. 3), установление даты его составления в силу уникальности сведений, содержащихся в этой надписи, важно для всей истории Восточного Средиземноморья. Торговыми партнерами для минейских торговцев выступали не только MṢR («Египет»), известный и из других надписей, но также ʾʾšr и ʿbr nhrn. ʾʾšr является этническим, а не географическим названием, за которым скрываются жители Осроены; ʿbr nhrn («Заречье») – территория к западу от Евфрата. В надписи упоминается несколько конфликтов, вводимых в тексте союзом ywm и произошедших, очевидно, в разное время. После угрозы со стороны Саба’ и Хаулана, следует упоминание конфликта между «владыкой Юга» и «владыкой Севера» (wbn/ḍr/kwn/byn/ḏymnt/wḏšʾmt ), когда караван был спасен «от (опасности, исходившей) из центра Египта, когда случилась война между медийцами и Египтом» bn/wsṭ/mṣr/bmrd/kwn/byn/mḏy/wmṣr. Этот эпизод – ключевой для всей древнеюжноаравийской хронологии – уже более столетия не находит однозначной трактовки. Проведенный анализ показывает, что под войной между владыками Юга и Севера имеется в виду VI Сирийская война между Птоелемями и Селевкидами (170–168 гг. до н. э.) (раздел II. 4. 3. 2), а спасение bn/wsṭ/mṣr должно указывать на то, что минейский караван вовсе не заходил в «центр Египета», откуда исходила опасность, продолжив свой путь в Осроену и Трансевфратену. На основе проведенного анализа и с привлечением данных палеографии в разделе II. 4. 4 устанавливается хронология минейских надписей, относящихся к торговле со Средиземноморьем:

1. «Списки иеродул» [начало 7 в. до н. э. – период F (ок. 150 г. до н. э.)

2. RES 3427 = M 338 (261 г. до н. э.)

3. RES 2771 = М 27; Ma‘īn 10 = MAFRAY-Ma‘īn 13 (240–225 гг. до н. э.)

4. RES 2930 = М 152; RES 3022 = M 247 (170–168 гг. до н. э.)

5. RES 3570 = М 349 (вторая половина 2 в. до н. э.).

Господство селевкидов в Восточном Средиземноморье нанесло тяжелый удар по контактам Южной Аравии со своими былыми партнерами: культовая практика в храме Йахве была остановлена, постоянные войны препятствовали поддержанию этих отношений. И следующим эпизодом, свидетельствующим по поддержании торговых контактов между югом Аравийского полуострова и Средиземноморьем, является евангельская история по поклонении волхвов младенцу Иисусу Христу (раздел II. 4. 5 «Поклонение волхвов»). Как и в случае с пересказом истории о визите в Иерусалим царицы Савской основным вопросом при анализе визита волхвов является точность передачи наименований даров, преподнесенных ими: «золото» (χρυσός) является чуждым в ряду благовоний (λίβανος и σμύρνα). Минейская надпись RES 2771 = М 27/3–4 упоминает жертвоприношение (mśnd) ṭyb/wʾfẓḥ/wḏhb – трех субстванций, традиционно трактуемых как «надпись из золота, серебра и бронзы». Так как все три понятия регулярно упоминаются для обозначения благовоний, с высокой долей уверенности можно утверждать, что все три понятия – ṭyb, ʾfẓḥ и ḏhb – подразумевает различные благовония, отличающиеся друг от друга по цвету. То, что волхвы пришли «ἀπὸ ἀνατολῶν» («с востока») отнюдь не указывает на восток, географически противопоставленный западу в современном смысле; ветхозаветый «восток» мог располагаться и на юге Аравии, напр., Сафар – гора на востоке: (sәporoh har haqqedem) (Быт. 10. 30). Таким образом, в волхвах, пришедших с востока поклониться новорожденному Мессии можно видеть минейских торговцев благовониями, пришедших в Израиль для продажи своего товара.

Рассмотрению первых прямых масштабных контактов Средиземноморья с Южной Аравией – походу Элия Галла 26–25 гг. до н.

э. и его последствиям для римско-аравийских отношений, посвящен раздел II. 5 («По следам Элия Галла»). Имеющиеся точки зрения на причины, побудившие римскую армию отправиться в столь далекий и мало подготовленный поход, сводятся к предположению о необходимости взять под контроль торговлю Рима с Аравией и Индией или подготовить поход против Парфии. Оба эти предположения представляются неверными: нет данных, свидетельствующих о нарушениях в притоке предметов роскоши через Аравийский полуостров в Рим, а также об участии государств юга Аравийского полуострова в союзе с Парфией, нацеленном против Рима. Представляется, что основной движущей силой явились пропагандистские стремления Августа по утверждению собственного могущества по модели индийского похода Александра Македонского. Тем не менее, «торговая» составляющая была представлена в этом походе интересами набатейских и иудейских союзников Рима, принимавших участие в походе. В результате их совместного похода были разрушены города Ма‘ина, что, вероятно, в значительной степени способствовало резкому ослаблению позиций Ма‘ина в Южной Аравии целом, и в торговле со Средиземноморьем в частности. Набатейские и, как показано далее в разделе III. 1, иудейские торговцы заняли образовавшуюся нишу.