В результате похода Рима на Южную Аравию (союзная армия атаковала Ма‘ин и Саба’) происходит определенное возвышение Химйара – власть его царей на юге полуострова простиралась уже вплоть до ‘Адена и Баб эль-Мандеба, вытеснив влияние Катабана. Данные катабанской эпиграфики, находки кладов монет и сообщения «Перипла Эритрейского моря» показывают, что торговый путь через Химйар к красноморским портам в период 4–1 вв. до н. э. должен был функционировать. Очевидный упадок роли Саба’ Южной Аравии контрастирует с новым статусом царя Химйара – «ἔνθεσμος βασιλεὺς», указывающим на номинальную зависимость от Рима. Эта зависимость выражалась в отправке дани («συνεχέσι πρεσβείαις καὶ δώροις») в Рим, которая, в частности, подтверждает функционирование сухопотуных торговых путей из Южной Аравии в Средиземноморье, оспариваемое в современной историографии.

Влияние Рима на Химйар выразилось также в появлении нового монетного типа (Ṣan‘ā’ Class B), характеризующегося наличием портретом Августа на монетах. Комплекс вопросов, встающих в связи с этим, рассмотрен в разделе II. 5. 1 («Вывоз римских монет в Южную Аравию и Индию»). Римляне вывозили золотую и серебряную монету в Индию через Южную Аравию уже до монетной реформы Нерона (68 г.). Эта монетная масса воспринималась как товар – драгоценный металл продавался «на вес». Появление нового монетного типа с портретом Августа в Южной Аравии не было связано с торговой активностью римлян, а должно рассматриваться в связи с походом Элия Галла и установлением номинальной зависимости царя Химйара от Рима.

Как правило, именно с походом Элия Галла против Южной Аравии в историографии связывается «разрушение» порта Счастливой Аравии. Традиционно указывается на стремление Рима подорвать власть аравийских морских торговцев или пиратов на путях из Красного моря в Индию. Между тем, предположение о разрушении ‘Адена римлянами и, следовательно, о значительном продлении сферы римского присутствия в Южной Аравии от Мариба, осажденного Элием Галлом, до побережья ‘Аденского залива основывается на неверном переводе соответствующего фрагмента «Перипла Эритрейского моря»[1] и невнимании к географической литературе: понятие «Счастливая Аравия» в античной географической литературе прилагалось или ко всему полуострову или к его южной части; автор «Перипла» имел под этим названием в виду то же, что и Агафархид Книдский под названием «Счастливых островов» – определенный торговый пункт. Будучи осведомлен о покорении Цезарем Счастливой Аравии, как сообщали источники об успехе римской кампании в Южной Аравии, он приложил эти сведения к одному конкретному месту, невольно породив легенду о его разрушении.

Раздел II. 6. («Упадок и возрождение западноаравийской ветви «Пути благовоний»») посвящен анализу сведений о функционировании сухопутных торговых путей, соединявших Южную Аравию и Средиземноморье и шедших вдоль красноморского побережья Аравии.

Определенных данных, восходящих к 1 в. н. э. о функционировании западноаравийских торговых маршрутов нет. Исходя из греческих и латинских надписей 2 в. н. э. из Дедана можно предположить, что эти маршруты в Западной Аравии не были защищены от набегов кочевников, в значительной степени затруднявших поставку предметов роскоши в Средиземноморье из Южной Аравии. Наибольшую ценность для анализа контактов Южной Аравии, Восточной Африки и Средиземноморья во 2–начале 3 вв. н. э. имеет надпись Monumentum Adulitanum II (OGIS 199=RI 277), повествующая о походе армии не названного по имени царя из Восточной Африки через всю Западную Аравию с целью восстановления порядка на сухопутных и морских торговых путях.

В разделе II. 6. 1 («Надпись MA-II (OGIS 199=RI 277)») показано, что надпись должна быть датирована начальным периодом правления царя Саба’ ‘Алхана Нахфана, т. е.

Аравия, Средиземноморье, Восточная Африка, Индия межрегиональные торговые связи и формирование единого историко-культурного пространства часть 3
концом 2 в. н. э., что царем, армия которого прошла по Западной Аравии был негус Аксума Гадура и что текст надписи отражает существование тесных союзнических отношений между Аксумом и Саба’, с одной стороны, Аксумом и Римом, с другой. При этом существовавшие в 1 в. н. э. партнерские отношения Аксума с правителями арабских племен Южного Хиджаза, группировавшихся в районе совр. Мекки, были разорваны. Аксум выступает как союзник Рима, с помощью которого Рим восстанавливает спокойствие в Западной Аравии и вдоль аравийского побережья Красного моря.

Покорив народ кинайдоколпитов (Κιναιδοκολπίται; анализу этого этнонима посвящен раздел II. 6. 2 («Кинайдоколпиты и Мекка»)) Аксум спровоцировал значительные сдвиги в расстановке сил в Западной и Центральной Аравии: племя кинда, обитавшее ранее в Южном Хиджазе в районе совр. Мекки и Мастуры, и являвшееся основной угрозой для римских торговцев в Хиджазе, было вынуждено мигрировать в Центральную Аравию. Заняв на рубеже 2–3 вв. н. э. округу совр. Кариат аль-Фау (древний QRYT), кинда блокировали другое направление трансаравийских торговых путей – центральноаравийское, что подтолкнуло царя Саба’ и зу-Райдана Ша‘ира ’Аутара к походу против кинда в Центральную Аравию.

Раздел II. 6. 3. («Караванные торговые пути из Южной Аравии в 3 в.») посвящен анализу сведений о контактах Южной Аравии и Средиземноморья и функционировании торговых путей в Западной Аравии в 3 в. н. э. Основным видом источников для данного раздела являются материалы археологических раскопок. Как в настенной живописи в Шабве (столица Хадрамаута), так и в декоре и формах ряда предметов материальной культуры из Южной Аравии четко прослеживается средиземноморское влияние. Важность связей со Средиземноморьем через Южную Аравию для негусов Аксума подчеркивается присутствие наместника негуса (ʿqb/ngšyn) в Наджране – узловом пункте пересечения дорог в сторону Палестины и Восточной Аравии – об этом сообщается в надписи Ja 577/10 (ок. 250 г. н. э.). Ряд папирусных документов упоминает южноаравийские благовония, а присутствие в вади Хамаммат выходца из Хагарайна, засвидетельствованное в форме граффити, говорит о поддержании контактов между Южной Аравией и Средиземноморьем и в 3 в. н. э., традиционно определяемом как время тяжелого кризиса в отношениях Рима с Востоком.

Раздел II. 6. 4. («Иудейские торговые общины на трансаравийских караванных путях в 3–4 вв. н. э.») продолжает тематику предыдущего раздела на источниках 4 в. н. э. Важнейшим источником является надпись синодарха Косьмы из Кана’ – главного порта на южноаравийском побережье[2]. Надпись была сделана на здании, над которым была возведена синагога и выдает иудейское происхождение ее составителя. Синагоги на всем Ближнем Востоке выполняли функции перевалочных пунктов, что в сочетании с находками других надписей из Южной и Северо-Западной Аравии, определенно иудейских или содержащих указания на «эти священные места» говорит о существовании сети иудейских перевалочных станций на трансаравийских торговых путях. Данные о значительном влиянии иудеев в основных торгово-политических центрах Южной Аравии 4 в. н.

Аравия, Средиземноморье, Восточная Африка, Индия межрегиональные торговые связи и формирование единого историко-культурного пространства часть 3
э.
Аравия, Средиземноморье, Восточная Африка, Индия межрегиональные торговые связи и формирование единого историко-культурного пространства часть 3
содержит и «Церковная история» Филосторгия (3. 4). На существование торговых иудейских общин в Западной Аравии в районе совр. Мекки в доисламский период указывают и данные арабской исторической литературы, а также древнейшая арабская поэзия. В разделе II. 6. 5 («Аравийское вино для рынков Индии») показано, что так называемое «аравийское вино» (οἶνος Ἀραβικὸς), по сведениями «Перипла Эритрейского моря» (49: 16. 20–21), вывозимое в Индию, происходит из округи ат-Та’ифа. Об этом говорит, что понятие «Аравия» для автора «Перипла» ограничивается пределами Хиджаза и ‘Асира. Таким образом, можно предположить, что торговцы, подобные Косьме из Кана’, не только транспортировали благовония из Хадрамаута в Средиземноморье, но и вино из Южного Хиджаза: караванами из округи Та’ифа оно доставлялось до порта Кана’, а затем на корабле – в Индию.

Раздел II. 6. 6. («Караванная торговля в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. н. э.») посвящен анализу греческих надписей из Набатеи, косвенно свидетельствующих о продолжении активности на сухопутных торговых маршрутах в Северо-Западной Аравии в 4–5 вв. Ссылки на «священное место» и места находок надписей в горных проходах предположительно говорят о проведении работ по устройству перевалочных станций в этот период.

Раздел («II. 6. 7. Караванный «Путь благовоний» из Аксума через Южную Аравию») подытоживает анализ данных о контактах, прежде всего, торговых, областей и государств Восточной Африки с Южной Аравией и Средиземноморьем. Сабейская колонизация Восточной Африки, прослеживаемая с 8 в. до н. э. и вызванная, вероятно, поиском доступа к источникам благовоний, специй, драгоценных камней и металлов, была оборвана подъемом могущества Катабана, вышедшим в 4–3 вв. до н. э. к берегам Красного моря. Важную роль в поддержании торговых отношений между Восточной Африкой и Западной Аравией играли собственно арабы: деятельность арабов – морских торговцев в Восточной Африке прослеживается уже во второй половине 2 в. до н. э. Наскальные изображения судов в Хиджазе и в Египте (Вади Хаммамат), особенности личных имен кочевников Западной Аравии, также говорят о том, что кочевые племена самудов принимали участие в морской торговле. Отсутствие собственных традиций мореходства вынуждало Аксум искать возможности вести сухопутную трансаравийскую торговлю. Естественным союзником Аксума выступал в данном случае Рим, заинтересованный в насыщении собственного рынка сбыта «восточными» предметами роскоши. Упомянутая выше (II. 6. 1) надпись MA-II, находка римской монеты 3 в. в Хиджазе и данные античной литературы, прежде всего, историков ранней Церкви, говорят о том, на протяжении 3–6 вв. Аксум продолжал поддерживать тесные контакты с Римом через Южную Аравию. Таким образом, путь из Хадрамаута в Средиземноморье через Наджран, как представляется, контролировался иудейскими общинами, путь из Аксума в Средиземноморье, также через Наджран, – византийскими, т. е. христиананми. Соединение двух торговых потоков на «Пути благовоний» не могло не привести к конфликтам, стремлению обеспечить монопольное положение той или иной стороны на этих путях и поиску альтернативных путей доставки специй и благовоний.

В главе III («Древняя Аравия в сочинениях Плиния Старшего и Клавдия Птолемея») (Стр. 142–272) анализируются данные двух важнейших античных источников по исторической географии древней Аравии. Ничто не характеризует лучше глубину контаков Южной Аравии и Средиземноморья, как осведомленность в области гео – и этнографии. Наиболее ярко эта осведомленность выражена в картах, реконструируемыъ на основе данных источников. Эти сведения служат, в частности, основой для реконструкции торговых маршрутов, пересекавших Аравийский полуостров.

Раздел III. 1 («Древнейший путеводитель по Аравии (Plin. N. H. 6. 157–159)») посвящен анализу 61 аравийского этнического и географического названия, переданных Плинием Старшим в данном отрывке. Состояние рукописной традиции и недостаточная осведомленность о топонимике целого ряда областей древней Аравии не позволяют идентифицировать большинство аравийских географических и этнических названий, содержащихся в других фрагментах «Естествознания». Тем большую ценность представляет собой анализируемый отрывок: он являет собой единое целое и позволяет впервые реконструировать одно из важнейший направлений трансаравийских торговых путей, соединявших Средиземноморье и Южную Аравию (Западный Хадрамаут) через Мариб, Йеменское Нагорье, ‘Аден, ’Аусан и Хаббан.

Так как далеко не все названия поддаются немедленной и однозначной интерпретации, а для многих возможны многочисленные прочтения на основе аравийских названий, важнейшим условиям точности реконструкции представлялась выработка правильной методики анализа. Из-за отсутствия такой методики ни одна из немногих попыток интерпретировать данный фрагмент и реконструировать на его основу этническую и географическую карты Аравии (А. Шпренгер, Э. Глазер, Ж. Пиренн, Х. фон Виссманн) не увенчались успехом. Необходимо выделить те названия, идентификация которых не может быть многозначной, и на их основе определить общее течение пути. Затем на основе соответствия аравийских фонем латинским идентифицировать остающиеся названия.

Показательными для демонстрации неэффективности прямого сопоставления названий являются следующие примеры: Arreni oppidum < Ḥā’il – при передаче в античной номенклатуре, как правило, соответствует придыханию; латинское и греческое r часто соответствует l аравийских названий; Chariattaei < QRYN – неоднократно наблюдается спирантизация эмфатических согласных; Paramalacum < WʿRM, Pallon < WʿLN – латинское p / греческая π часто восходят к w в аравийских названиях; Canon < KNN – сем. k, как правило соответствующий греческому χ, в латинских источниках до конца 1 в. до н. э. передается через с, а не через ch; Lysanitae < YZʾN – латинское l / греческая λ соответствуют y в аравийских названиях; Nessa < NʿḌ – эмфатический ДЮА соответствует латинскому s, если данная фонема была передана в латынь через посредника, говорившего на иврите (др. евр. = ДЮА ); ẒFR = hordeum («»ячмень) – в данном случае информатор Плиния уравнял ẒFR – название столицы Химйара – и ДЮА šʿr («ячмень»): r: ẒFR → *sp̄r ≈ *sʿršʿr. Соответствие глухого смычного губно-зубного f звонкому фарингальному спиранту ʿ выглядит вполне правдоподобно, если принять во внимание текучую природу гортанных согласных в семитских языках: гортанные чередовались с полугласными w и y и передавались в греческом, в частности, через билабиальный или лабиодентальный. Так как в данном случае название столицы Химйара сравнивается с названием ячменя, а не наоборот, то на лицо обратный процесс: замена лабиодентального, произносившегося, вероятно, как полугласный , фарингальным спирантом: Ẓafār > *sp̄r > *su̯ršʿr; переача как ch в целом ряде названий, что характерно для арамейского или иврита, в которых и объединены в одну фонему.

В итоге, вместо хаотичного и лишенного логики перечисления топонимов и этнонимов перед читателем анализируемого фрагмента «Естествознания» Плиния Старшего предстает описание пути из ладанопроизводящих областей Западного Хадрамаута через ‘Аден и Йеменское нагорье по направлению к Марибу и далее к Восточному Средиземноморью. Речь не идет о том, что его автор прошел через территории всех описанных им народов и через все упомянутые им города (хотя и этого исключить нельзя): он указывает на те, что встретились вдоль его пути.