Вены брюшных плавников, подвздошно-поясничны е вены (v. iiiolumbalis) впадают с обеих сторон несколькими веточками в кардинальные вены в заднем конце полости тела.

Теперь рассматривают вены, приносящие кровь в протоки Кювье.

Протоки Кювье (ductus Cuvieri) — поперечные трубки, лежащие в глубине околосердечной полости, образуются слиянием передних и задних кардинальных вен. В них впадают с брюшной стороны от печени печеночные вены (v. hepatis), составленные и ткани печени из разветвленных капилляров воротной вены печени. Справа и слева в кювьеровы протоки, в месте слияния кардинальных и яремных вен, впадают подключичные вены грудных плавников (v. subclavia).

Верхние яремные вены (v. jugularis superior), или передние кардинальные вены (v. cardinalis anterior), приносят кровь от головы, головного мозга, черепа и органов чувств и впадают со спинной стороны в протоки Кювье, сливаясь вместе с задними кардинальными венами. Впадение яремных вен в кювьеровы протоки можно видеть на той стороне рыбы, где были удалены трудные плавники при рассмотрении ротоглоточной полости. Они .лежат глубоко под сердцем, непосредственно впереди впадения кардинальных вен в протоки Кювье, и идут кверху — к черепу и головному мозгу.

Нижняя яремная вена (v. jugularis inferior) приносит кровь от вентральной части головы. У осетровых рыб это непарный сосуд, проходящий по боковой стенке околосердечной сумки с правой стороны рыбы, который впадает в верхнюю яремную вену у ее основания. С левой стороны одноименной вены обнаружить у стерляди не удалось.

Совершенно отдельную систему венозных сосудов составляют вены, собирающие кровь от пищеварительной системы. Они начинаются сетью капилляров в стенках кишечника и образуют разветвления вен в брыжейках, приносящих кровь к печени.

Воротная вена печени (v. portae hepatis) — система венозных сосудов, собирающих кровь от пищеварительной системы, независимо от системы венозных сосудов, составляющих кардинальные и яремные вены туловища. Она начинается капиллярами в задней кишке и, постепенно укрупняясь, идет вдоль наружных стенок кишечной трубки, принимая веточки от стенок кишечника по всем его петлям, а также от желудка и сосудов, разветвляющихся в брыжейках. Рассматривают также разветвления венозных сосудов в стенках плавательного пузыря, а также веточки отдельных лопастей печени. В печени вся эта система сосудов распадается на систему капилляров, где происходит фильтрация крови. Внутри печени капилляры снова собираются в выносящие вены, называемые печеночными венами.

Печеночные вены (v. hepatica) — короткие широкие сосуды, несколькими трубочками соединяющие переднюю поверхность печени с задней стенкой околосердечной сумки. Пронизывая ее, они впадают в протоки Кювье.

Нервная система. Нервная система осетровых рыб обладает общими чертами строения с другими костными рыбами из надотряда лучеперых рыб (Actinopterygii), но по сравнению с костистыми рыбами она отличается особенностями, показывающими более примитивную организацию осетровых рыб. Основными органами чувств, при помощи которых осетровые ориентируются в окружающей среде, являются органы чувств боковой линии, органы обоняния и статоакустики; органы зрения развиты значительно слабее. Соответственно этому в головном мозге прогрессивно развиты центры сенсмосенсорных органов, статоакустики и обоняния.

На изучение осетровых рыб отводится мало времени, поэтому отделы нервной системы и органов чувств изложены здесь кратко.

Для приготовления анатомического препарата нервной системы осетровых рыб требуется соответствующая подготовка материала.

Зафиксированные обычным путем в 10%-ном формалине головы стерляди следует тщательно промыть в течение двух суток в проточной воде, а затем декальцинировать костный скелет в следующей смеси: 85 частей 70%-ного спирта, 10 частей крепкой азотной кислоты и 5 частей глицерина. Держать в этой смеси надо 2-3 суток, пока покровные окостенения, покрывающие хрящевой череп, не станут мягкими. После этого головы следует промыть в проточной воде и течение суток и переложить в 70%-иый спирт.

Перед вскрытием черепной полости необходимо удалить некальцинированный костный панцирь черепа, срезая его острым ножом и стараясь не повредить лежащий под ним хрящевой череп. Затем осторожно срезать хрящ плоскостными срезами, пока не вскроется черепная полость с лежащим в ней мозгом.

При вскрытии мозговой полости одновременно вскрываются и слуховые капсулы, в которых находится слуховой лабиринт с полукружными каналами.

Головной мозг стреляди

На переднем конце головы удаление костного панциря кожных окостенений следует производить до переднего конца рыла так, чтобы можно было отпрепарировать обонятельные капсулы, лежащие по бокам головы впереди глаз.

Общая топография нервной системы в черепной полости. Осторожно препарируют черепную полость, чтобы рассмотреть головной мозг и отхождение головных нервов. Удаляя хрящевые стенки черепа, следят за тем, чтобы не повредить головные нервы, отходящие от головного мозга вправо и влево. После этого рассматривают сверху общую топографию головного мозга и головных нервов.

Впереди черепной полости расположены парные органы обоняния. От каждого обонятельного мешка тянутся пучки обонятельных нервов (I), переходящие в парные обонятельные доли (lobus olfactorius). Они сходятся по средней линии широким основанием друг с другом и переходят в непарный передний мозг (telencephaion). Передняя стенка переднего мозга резко повышается кверху и переходит в перепончатую крышку переднего мозга, имеющего вид пузыря с общей полостью внутри. Задний отдел крыши переднего мозга сверху прикрыт перепончатой крышей промежуточного мозга (diencephalon, от которого вперед вытягивается на ножке пинеальный орган (эпифиз — epiphysis). На фиксированном материале перепончатые крыши мозга находятся в спавшем состоянии и опущены в полость головного мозга. При рассмотрении сверху граница между передним и промежуточным мозгом выражена очень нечетко.

Позади промежуточного мозга резко возвышается средний мозг (mesencephalon), образуя мощное скопление мозговой ткани — крыши среднего мозга (tectum opticum), не расчлененной у стерляди на парные зрительные доли. К зрительным долям сзади непосредственно примыкает мозжечок (cerebellum), несколько свисающий назад парными лопастями. Он представляет собой переднюю стенку ромбовидной ямки, состоящей из мозговой ткани, дальше назад тянется перепончатая крыша четвертого желудочка продолговатого мозга (medulla oblongata), покрывающая широкую ромбовидную ямку. Крыша продолговатого мозга прикрыта сверху мощным скоплением жироподобной ткани лимфоидного органа, заполняющего затылочную область черепа.

Срезая боковые стенки затылочного расширения мозговой полости, следует отпрепарировать заполняющий его лимфоидный орган.

Лимфоидный орган черепной полости имеет грушевидную форму и располагается над продолговатым мозгом и передним концом спинного мозга в виде большого скопления жироподобной ткани, пронизанной густой сетью кровеносных сосудов. Передний заостренный конец сливается с перепончатой крышей ромбовидной ямки, а расширенный задний простирается до конца хрящевого черепа. По-видимому, этот лимфоидный орган выполняет функцию кроветворного органа.

Вычленяют лимфоидный орган из мозговой полости и удаляют его, чтобы увидеть продолговатый мозг и отходящие от него головные нервы.

Прежде чем разбираться в строении головного мозга, рассматривают места отхождения от мозга головных нервов и их расположение в черепной полости.

Отхождение от мозга головных нервов. Осторожно срезают скальпелем хрящевые стенки черепной коробки так, чтобы не повредить головные нервы, отходящие от головного мозга справа и слева и пронизывающие ее стенки. Для того чтобы увидеть отхождение головных нервов, осторожно отодвигают ручкой пинцета головной мозг в сторону и рассматривают прохождение головных нервов внутри черепной полости.

Обонятельные нервы (n. olfactorius), как было видно выше, отходят от обонятельных долей к обонятельным мешкам двумя пучками; каждый из них подходит к обонятельному мешку, распадаясь на пучки нервов, иннервирующих орган обоняния.

Зрительные нервы (n. opticus) отходят от дна промежуточного мозга в самой глубине мозговой полости. Их можно увидеть под передним мозгом, отодвигая в стороны нижние доли промежуточного мозга, лежащего в глубине. Рассмотрение их откладывают до изучения головного мозга с нижней стороны.

Глазодвигательные нервы (n. oculomotorius) отходят от дна среднего мозга и направляются в стороны и вперед вместе с впереди лежащим кровеносным сосудом к глазным мышцам.

Блоковый нерв (n. trochlearis) тянется в виде очень тоненькой белой нити, пронизывающей сзади наперед боковую стенку глазницы. Он отходит на границе между мозжечком и средним мозгом и, пронизав стенку черепа, выходит в глазницу, где иннервирует верхнюю косую мышцу глаза.

Тройничный нерв (n. trigeminus) отходит от продолговатого мозга в глубине черепной полости мощным корешком, направляющимся вперед, и пронизывает стенку черепа внутри глазницы.

Отводящий нерв (n. abducens) здесь не виден, он находится под тройничным нервом с нижней стороны мозга.

Но как он живуч! Как стоек не только зимой, но и летом! Бывало, в жаркую сушь обмелеют озера, прогреются насквозь беспощадным солнцем, зарастут, зелено зацветут — типичным лягушачьим домом станут, для рыб вроде бы совеем непригодным. А ротан в нем живет не тужит. Даже в болотине, даже в грязной канаве или другой какой, казалось бы, абсолютнейшей неудоби, живет! И не удивительно, что столь колоритная «ихтиофигура» теперь привлекла к себе широченное внимание… Впрочем, об этом стоит сказать подробнее.

Раньше ротана и на его родине-то в Приморье и Приамурье — мало кто знал, а теперь о нем возбужденно заговорили чуть ли не по всей стране. Я, понятно, за этими разговорами внимательно слежу.

Вот уже около 15 лет как на страницах московских газет, журналов и даже книг с каждым годом все чаще рассказывается об этой удивительной рыбешке. Сначала тон этих рассказов был иронично-благожелателен: ротан неимоверно плодовит, абсолютно всеяден, феноменально прожорлив, невероятно живуч и неприхотлив, жадно берет на любую рыболовную снасть и приманку. Но несколькими годами спустя озаботились: азиата все больше, он быстро расселяется во все стороны, а где появляется — другой рыбы — и даже живучего карася! — становится все меньше и меньше, в закрытых водоемах она просто исчезает. Легко пробираясь в рыбоводные пруды, наш «земляк» не дает житья даже карпу, размножаясь на нагло воруемом «казенном» харче до чудовищной плотности — сто тысяч штук на гектар! И тем вводя хозяйство в погибельный разор.

И теперь о головешке, уже объявленной там вне закона, пишут одно: подлежит беспощадному истреблению любыми способами и средствами. Но пока не находится на агрессора с Амура управы. Как же появился там этот завоеватель? А очень просто, как это обычно и бывает в таких случаях. Ученые из МГУ — участники Амурской ихтиологической экспедиции 1945-1949 годов привезли в Москву для дальнейшего исследования ряд живых рыб, в том числе и ротана. Несколько экземпляров раздобыли у них для себя аквариумисты, дальнейшее не трудно представить, памятуя о плодовитости ротана: икра его крупная, откладывается она поштучно, заботливо и предусмотрительно, за лето в числе нескольких сот и даже тысяч штук. И почти без отхода, потому что самец бдительно ее охраняет, вентилирует чистой водой до тех пор, пока не выклюнутся личинки. Бесстрашно и яростно набрасывается на врагов… А в годовалом возрасте 5-6-сантиметровый ротанчик сам становится родителем.

Разумеется, через год-другой развелось у москвичей-аквариумистов этих экзотов много, а однажды кто-то выпустил их в пруд Измайловского парка. Или из несерьезного любопытства выпустил, или уезжал куда, или недосуг стало заниматься аквариумом — в жизни бывает всякое. И началось победное стремительное шествие амурской рыбки по стоячим и слабопроточным водоемам. Сначала по Подмосковью, потом по Владимирской области, Ивановской, Тульской, Рязанской… На очереди Белорусия и Украина. Кто знает, может, и за границу проберется, а там, гляди, и к Атлантике выйдет!

В 1961 году вместе с амурским сазаном неосторожно завезли ротана и в Горьковскую область, а вскоре он стал обычен в Поволжье и, должно быть, скоро объявится в Приуралье. С амуром и толстолобиком проник «зайцем» в оросительные каналы Приаралья, в Сырдарью, Аму-дарью, Балхаш, а сейчас «оккупирует» водоемы всей Средней Азии и Казахстана.

Сам по себе ротан — большой домосед, к путешествиям и бродяжничеству он решительно не склонен. Но дождевой водой сплавляется из одного пруда в другой, и ручьи его расселяют. Иной раз клейкую икру переносят птицы.

Да и рыбаки способствуют «противозаконной» акклиматизации дальневосточника: ротан очень живуч, и на щуку, окуня или иную рыбу лучшего живца не сыскать. Но наловили ротанов в пруду или озере, покатили порыбачить в. другое место, а они с крючков и ушли. Или оставшихся с миром отпустили в воду. А ведь живуч до невозможности. И плодовит. Чужих мальков пожирает жадно, чем другим рыбам сильно вредит, неотвратимо уменьшая их численность.

Теперь многие водоемы в районах непреднамеренной акклиматизации головешки загрязняются. Ротану-то что, он в грязи, как дома. А вот другие акклиматизанты да местные рыбы не выдерживают. Стоящей рыбы в Подмосковье и вокруг него все меньше, а от ротана нет избавления. Ученые, рыболовы, рыбаки, даже юннаты — все ломают головы, как справиться с пришельцем из Амура, как поставить заслон на пути его дальнейшего почти триумфального шествия. А он все наступает.

Но сдается мне, что агрессивно-победное наступление ротана по небольшим озерам и речкам — это еще полбеды. Будет гораздо хуже, если обоснуется он в прибрежных мелководьях рыбных водоемов — в плавнях крупных рек, в низовьях Волги, Дона, в Днепре и в аналогичных районах массового нереста рыб: съедая икру, личинок и мальков, станет он бичом рыболовства и рыбного хозяйства.

Ротан-головешка (Perccottus glehni)

На примере ротана-«интервента» хорошо видно, какие беды может причинить вроде бы безобидная шалость в природе. Подумаешь — пустили десяток рыбешек в парковый пруд! А ошибка оказалась страшной.

Но вернемся к нашему герою. На своей родине он вовсе безвреден, потому что видовое разнообразие ихтиофауны здесь гораздо больше, чем в той же Волге, а, следовательно, и конкурентная борьба острее и напряженнее, и разные жизненные приспособления совершеннее. А численность ротана постоянно сдерживается более солидными хозяевами водоемов: змееголовами, косатками, аухой, красноперками, которых нет ни в Европе, ни в Средней Азии. Да еще щуками и сомами.

Не из книг и даже не от отцов мы еще в детстве разузнали, что наш ротан со змееголовом неразлучен: обитают они бок о бок в своих илистых заросших мелководьях, оба очень живучи, обоим нипочем грязь и бескислородье, оба способны переживать осушение водоема, зарываясь в ил… Даже при выводе потомства оба одинаково заботливы. Нет, правда, у ротана змееголовьего наджаберного органа, способного усваивать кислород из атмосферы, но зато он умеет аэрировать воду во рту при обыкновенном заглатывании воздуха и уже после такого обогащения кислородом пускать ее к жабрам… Вот сколько любопытных приспособлений к неблагоприятным условиям среды у ротана! И захватывающе интересно было до всего этого доходить самому! Открывать в маленьких мирах большие, как нам казалось, тайны.

Мы непростительно задержались с показом портрета нашего героя, бегло упомянув лишь о том, что он большеголов и большеглаз. Головаст он, конечно, особенно в старости, когда «шарабан» вырастает до непомерных размеров, а еще сильнее выпирает вперед нижняя челюсть. Но при этой голове — вполне приличное круглое, спереди вальковатое тело с двумя спинными, парой широких и сильных грудных и анальным плавниками. Хвост плавко закруглен…

В общем же он с виду довольно оригинален, и при некоторой условности даже красив. Особенно симпатичны самцы в брачную пору, когда становятся блестяще-черными, с белыми пятнами на спинных плавниках, с этаким кокетливым гребешком на голове…

Кстати, ротан и по части окраски своего тела оригинален, что нас, юнцов, немало удивляло: в зеленых травах при светлой воде он явно зеленоват, в бурых — темно-бур, а пересели его в озеро с желтым песком — пожелтеет. Сверху ни птице, ни человеку его не видно, ни снизу водяному хищнику…

Даже, казалось бы, безобразно большой рот головешки при внимательном рассмотрении интересен. Меня, например, до сих пор удивляет, как ротан умудряется им аккуратно соскабливать мелкую икру с травы, поднимать с ила, не взмутив его, всякую съедобную крошку, выедать мякоть из дохлых двустворчатых ракушек. Ухаживая в ожидании потомства за кладкой, он непринужденно выбирает из нее побелевшие икринки…

При всей своей воинственности ротан вовсе не лишен осторожности и на чистую воду выходит редко: береженого бог бережет! Его стихия — заросли травы. Наевшись чего придется, он зацепится грудными плавниками, словно ладонями, за какой-нибудь стебелек или лист и «мертво» повиснет — иной раз в самой смехотворной позе. Но зорко наблюдает за своими владениями. Завидев добычу; подбирается к ней очень медленно и осторожно. Проявляя несомненную сообразительность, срезает углы, маскируется, где замирает, а где снова подгребает… Потом стремительный рывок — и добыча в пасти.

Склонен он и к каннибализму, но надо же природе хоть как-то регулировать численность ротаньего населения, когда она перевалит нормы целесообразности! Особенно когда нет для взрослых хищников другого корма. А так он семьянин отменный: попробуй подсунь ему палец, когда он в .аквариуме стережет икру — непременно цапнет! При всей своей прожорливости он в это время от своих родительских забот не отвлекается даже для кормежки.

А как все же занятно было его удить весною, когда он берет жадно, смело и уверенно! За зорьку совсем нередко доводилось ловить по 2-3 сотни головастых бодрячков, но оказывались в уловах и великаны чуть ли не в полкило. Мясо у ротана белое и вкусное, особенно если его поджарить, а уха, поостыв, превращается в заливное. И в пору наших весенних голодовок были нам головешки милее всяких яств. Пусть теперь привередливые амурские рыболовы говорят, что, мол, на безрыбье и ротан рыба или «чем бы рыболов ни тешился, лишь бы не маялся от бесклевья», — все равно ротан мне мил и симпатичен. И потому, что он в Амуре у себя дома, и потому, что пластичен и неприхотлив, и потому еще, что было с ним связано мое детство.

Литература: Сергей Петрович Кучеренко «Рыбы у себя дома». Хабаровск, 1988

Юлий Михайлович Шокальский родился в 1856 году, умер в 1940 году, спустя двадцать три года после Великой Октябрьской социалистической революции. Вся его долгая жизнь была посвящена творческому труду, неустанным исследованиям в области любимой науки — географии.

Детство Шокальского прошло в местах, овеянных памятью о Пушкине. Мать Юлия Михайловича — урожденная Керн — рано овдовела и поселилась у своей родственницы М. И. Осиповой в ее имении в Тригорском. Тригорское лежало всего в двух верстах от села Михайловского, где за 30 лет до этого жил в изгнании великий поэт. Сын Пушкина Григорий Александрович бывал частым гостем в родовом пушкинском гнезде; он дружил со всеми соседями и часто брал маленького Юлия с собой на охоту. Может быть, именно поэзия этих воспетых Пушкиным мест — темных хвойных лесов, перемежающихся с приветливо желтеющими полями, светлых речек, скромных деревенек, стоящих под нежарким ласковым северным небом, — зародила в душе мальчика ту страстную любовь к русской природе, которую он сохранил на всю жизнь.

В 1873 году Шокальский поступил в Морское училище в Петербурге. С этого момента и до 1930 года, когда ему исполнилось 74 года, Шокальский состоял на действительной морской службе. За Морским училищем последовала Морская академия, а затем преподавание в военно-морских учебных заведениях и служба в различных морских научных учреждениях. Из среды моряков русского флота вышло немало выдающихся географов Не удивительно, что Шокальский, всю жизнь гордившийся своим званием русского военного моряка, но не испытывавший особого тяготения к строевой службе, нашел себе место среди ученых-моряков, которые быстро оценили его замечательные способности. Шокальский отличался широтой научных интересов. Этому способствовало то, что ему пришлось сталкиваться и работать со многими выдающимися представителями славном плеяды русских географов и натуралистов. В Географическом обществе, членом которого он стал уже в 1882 году, он встречался с такими выдающимися людьми, как П. П. Семенов-Тян-Шанский, А. И. Воейков, Л. С. Берг, В. Л. Комаров, и многими другими. После смерти П. П. Семенова-Тян-Шанского Шокальский стал президентом Географического общества. Он был избран почетным академиком. Его труды в области географии были увенчаны дипломами, званиями и премиями, которыми его награждали академии и географические общества всего мира. Он был членом-корреспондентом 20 иностранных ученых обществ и двух академий. Но из всех своих званий ученый больше всего дорожил теми, которые ему дало за его неустанные труды Русское Географическое общество.

Ю. М. Шокальский. (С фотографии)

Хотя работа в военно-морских учебных учреждениях и преподавательская деятельность и приковывали Шокальского к Петербургу, он все же сумел совершить немало экспедиций.

В 1894 году он провел большие изыскания на Вычегде, в бассейне Верхней Камы и на прилегающих к ней сибирских реках. Цель изыскания заключалась в следующем: надо было определить возможности создания новых искусственных водных путей для выхода из сибирских рек в северную часть Европейской России.

В 1897—1903 годах Шокальский провел несколько экспедиций на Ладожском озере и подробно исследовал его. Эти работы позволили детально изучить целый ряд географических особенностей этого самого большого в Европе (и четвертого по величине в России) озера. Особенно важное значение имели исследования температуры разных слоев озерной воды.

В 1904 году Шокальский начинает свои знаменитые работы по изучению рельефа Европейской части России. Он подробно изучил Самарскую Луку на Волге, возвышенности в Московской и ‘Воронежской губерниях, на Украине и в ряде других местностей.

В своих экспедициях Шокальский, как мы видим, занимался самыми разнообразными географическими вопросами. Он много работал и в области морской метеорологии, подготавливал и издавал карты. Составление карт — очень хитрая наука. Чтобы правильно нанести очертания берегов, течение рек, расставить кружочки городов, надо знать их точные, астрономически определенные координаты. И, чем больше будет таких координат различных пунктов, тем точнее будет карта. Географ, приступая к составлению карты, предварительно обрабатывал географические данные, собранные многими путешественниками; только после такой тщательной подготовительной работы он мог начертить, как говорят картографы, «основу» карты. Но этого мало — надо еще раскрасить карту. Сейчас каждый школьник знает, что зеленая краска обозначает низменность, желтая — слегка приподнятые местности, коричневая — возвышенности и горы. Развертывая карту, он не задумывается над тем, как много вложено труда в этот лист бумаги. Чтобы изобразить рельеф, надо иметь точное определение высоты над уровнем моря возможно большего числа точек. Шокальский немало потрудился, чтобы правильно показать на картах размещение низменностей и возвышенностей России, глубину пересекающих ее речных долин и высоту гор. Он сам определил высоту тысячи различных характерных точек, собрал и обработал то, что было накоплено до него другими исследователями. Большей частью высоту местности определяли с помощью барометра. К сожалению, этот способ не давал точных данных — ведь барометр на одной и той же высоте в зависимости от погоды показывает разное давление. Гораздо точнее определения высот, полученные путем нивелировки.

Но сколько надо было бы проделать таких нивелировок, чтобы достаточно точно изобразить рельеф всей России! Шокальский предложил использовать данные, которые собирались при строительстве железных дорог. К тому времени железнодорожные линии уже покрывали Россию довольно густой сеткой. При постройке каждой из них точно вымерялись уклоны — ведь по слишком крутым уклонам паровоз не сможет везти тяжело груженный поезд. Эти измерения (железнодорожные нивелировки) давали возможность получить представление о высотном положении железнодорожных станций, мостов и других сооружений.

Шокальский собрал и обработал все железнодорожные нивелировки, что составило три толстых тома. В результате у него образовался как бы высотный каркас, позволивший впервые достаточно точно изобразить на картах рельеф России.

Когда географическая карта составлена, ученые, читая ее, могут сделать, если она составлена достаточно точно) немало интересных выводов. С помощью карт Шокальский вычислил площадь России и всех ее губерний, измерил длину наших рек. Многие цифры длины русских рек, которые мы находим в справочниках, были первоначально исчислены Шокальским и впоследствии лишь незначительно уточнялись.

Ученый принимал участие во многих научных съездах и международных конгрессах, на которых — и до революции, и уже в советское время — с честью представлял науку нашей родины. Выступая с докладами о достижениях нашей науки на ученых международных конгрессах, Шокальский исколесил всю Европу и дважды побывал в Америке. Разумеется, во время каждой поездки он не ограничивался участием в очередном конгрессе или съезде и встречами с иностранными учеными, которые глубоко чтили замечательного русского географа и очень дорожили этими встречами, — он обязательно старался выкроить время и для экскурсий, хотя бы коротких. Каждая поездка давала ему живые впечатления, еще больше расширяла его географический кругозор.

Море и суша — это две главные географические стихии… Для познания суши нашей родины Шокальский сделал очень много. Но все же его, как моряка, еще больше интересовали моря. Сложны задачи изучения морей! Посмотрите на любую морскую карту: голубая краска сгущается над пучинами, становится светлой и прозрачной на мелководьях. Чтобы раскрасить моря на карте, надо изучить невидимый рельеф морского дна, сделать тысячи промеров глубин. Море кажется всюду одинаковым, но специальные карты раскрывают сложную картину течений и приливов, различия солености, температуры в разных слоях воды. А как интересна география животного и растительного подводного мира!

Морякам нужны карты, на которых показаны движения айсбергов и границы полярного пака, пассаты и муссоны, области туманов, угрожающих кораблям, и полосы штилей, где могут надолго задержаться парусники.

Глубоководный лот со скользящим грузом.

Океанография — это важная и обширная отрасль географии. Изучая моря (главным образом нашей родины), Шокальский стал виднейшим океанографом. Морям Шокальский посвятил ряд замечательных научных работ, например, большой труд «Океанография», впервые вышедший в 1917 году и затем не раз переиздававшийся. Но служба, педагогическая работа, разнообразные обязанности по Географическому обществу все не позволяли Шокальскому выполнить свою мечту — самому отправиться в большую морскую экспедицию. Только в советские годы мечта эта осуществилась. В 1923— 1928 годы Шокальскому удалось, наконец, лично провести детальные экспедиционные работы на Черном море. Организуя эту экспедицию, Шокальский как бы продолжил изучение Черного моря, начатое за сорок лет до этого другим замечательным моряком-географом — С. О. Макаровым,

При организации этой пятилетней экспедиции ярки проявился патриотизм Шокальского. В 1920 году на лондонской сессии Международного совета по исследованию морей (в которой Россия не участвовала) было решено поручить исследование Черного моря итальянским ученым. Шокальский добился, чтобы работы по изучению моря, опоясанного главным образом территориями нашей страны, были проведены силами советских ученых. В работах приняли участие сотрудники Гидрографического управления, гидрологи и гидробиологи Академии наук и сотрудники Военно-морской академии; руководство экспедицией было поручено Юлию Михайловичу. Исследования велись на нескольких кораблях сразу. Ученые работали и летом, и в суровые зимние штормовые дни.

Научные результаты экспедиции были очень велики. Черное море очень своеобразно и необычайно интересно для географа. Животные и растения встречаются в его водах лишь до глубины 200 метров, лежащие ниже слои воды почти лишены жизни. Загадка эта была объяснена особенностью химического состава вод Черного моря.

Экспедиция подтвердила ранее сделанные С. О. Макаровым наблюдения над движением воды через Босфорский пролив: тяжелая соленая вода поступает в Черное море по дну этого пролива, а легкая и менее соленая образует поверхностное течение из Черного моря в Мраморное.

Замечательны были достижения экспедиции Шокальского в части получения проб грунтов дна. Обычно удавалось захватывать и доставать со дна моря только те грунты, которые лежат сверху; какие породы лежали глубже — оставалось загадкой, а знать это было очень важно для геологов. Шокальский придумал и изготовил новые инструменты, и ему удалось извлечь со дна моря столбики грунта высотой почти в 4 метра; никто из океанографов мира до тех пор не умел так глубоко заглянуть «под дно моря». Это позволило раскрыть по-новому геологическую историю Черноморского бассейна.

Экспедиция провела подробную съемку рельефа дна Черного моря. Его наибольшая глубина оказалась равной

Поворачивающийся термометр для глубоководных измерений.

Прибой у волнолома в Коломбо (остров Цейлон) при муссоне. (С фотографии.).

2200 метрам. Были детально изучены плотность, соленость, температура воды. Ученые установили, как смешиваются воды разных слоев (например, прогретая сверху вода с холодной глубинной водой). Были собраны богатейшие биологические коллекции.

Участники экспедиции опубликовали свыше 50 крупных научных работ. Экспедиция Шокальского принесла советской океанографии мировую славу.

Наследство, оставленное Шокальским географии, огромно. Частица этого наследства — в каждой карте рельефа суши и глубины морей нашей страны, в бесчисленных справочных цифрах, которыми географы повседневно пользуются, не задумываясь над тем, кто их автор. Не все помнят, что поясное время, ставшее для нас сейчас таким привычным, было введено в 1918—1919 годах при ближайшем сотрудничестве Шокальского. Северный морской путь был создан в значительной степени на базе научных работ Шокальского — одного из лучших знатоков арктических морей и энтузиаста советского полярного мореплавания. Большинство лоций, которыми пользуются советские моряки, составлено с участием Шокальского. Единая гидрометеорологическая служба. обеспечивающая сейчас прогнозы погоды, — тоже его детище.

Каждый, кто бывал в первые советские годы в Географическом обществе, хорошо помнит плотную фигуру седовласого моряка с замечательной выправкой, с ясным взглядом и приветливой улыбкой. Горячая любовь к науке, широта интересов, замечательное трудолюбие, отличавшие Шокальского, служили неизменным примером для всех молодых географов. Любимым изречением ученого было: «Старайся узнать кое-что обо всем и все, о чем-нибудь». Это означало, что надо стремиться стать широко образованным человеком, но одновременно и специализироваться в более узких областях географии, подобно тому, как сам Юлий Михайлович стал подлинным мастером в океанографии и в картографии.

Замечательная работоспособность Шокальского видна уже из того, что он оставил 1349 работ. Тут и большие книги, и карты, и атласы, и бесчисленные журнальные статьи, рецензии и заметки, не считая сотен отредактированных им рукописей, гидрографических описаний, лоций, докладов, трудов съездов, справочных изданий и т. п. Один из друзей и учеников Шокальского, В. В. Богданов, писал в своих воспоминаниях, что у себя дома «Юлий Михайлович напоминал большого мастера, весь день и вечер, а иногда и ночами работающего в своей мастерской. Кому приходилось бывать в этой мастерской, в его просторном кабинете, сплошь заставленном столами, шкафами, книгами, полками, чертежами, тот не мог не подивиться, что в этом рабочем кабинете не только много книг и выполняемых работ, но и уютно, приятно. Юлий Михайлович умел работать с большой нагрузкой и в большом порядке, и эта умная деловитость была в каждом уголке его домашнего кабинета».

Именем Шокальского названы: два пролива (между островами Октябрьская Революция и Большевик в архипелаге Север ной Земли), два острова (оба в Карском море), озеро (на полуострове Канин), пик в Центральной Азии, четыре ледника на различных горных хребтах Азии, теплое течение, огибающее Шпицберген, и многое другое.

Кроме того, его имя носит специальный Географический лекторий, устроенный в Ленинграде Географическим обществом. Юлий Михайлович Шокальский всю жизнь ратовал за то, чтобы география широко изучалась молодежью, стала доступна народу. Каждая лекция, прочитанная в этом лектории, — как бы почетная дань в память о нашем замечательном географе.

Репутацию городской совы сипуха заслужила своим пристрастием к жизни по соседству с человеком. Она избегает селиться за пределами населенных пунктов. Чердаки жилых домов, печные трубы, колокольни церквей, заброшенные развалины строений, дупла деревьев в старых садах и парках — вот излюбленные места гнездования этой совы. Замечено, что, достигнув зрелости, молодые сипухи выбирают под гнездо точно такое же укрытие, в котором прошло их собственное детство. Сипуха живет и среди сельского ландшафта, и в крупных городах, где становится подчас чрезвычайно многочисленной, находя обильную пищу в виде крыс, голубей и воробьев. Эта сова наиболее широко распространена в Западной Европе, где вряд ли найдется небольшой поселок или городская окраина, в которых бы не было «своей» сипухи. Парочки этих сов живут оседло на постоянном участке и в его пределах другим сипухам гнездиться не позволяют.

• В момент вылупления самка сипухи помогает своим птенцам выбираться из яйца, обламывая клювом кусочки скорлупы вокруг проделанного птенцом отверстия.
• Сипуха известна крайней неравномерностью в развитии птенцов одного выводка. При кладке в 8-10 яиц процесс вылупления птенцов растягивается почти на две недели. В годы, когда случаются перебои с доставкой корма родителями, младшие птенцы выбираются из скорлупок — и тут же их съедают оголодавшие сестры и братья.
• В отличие от других сов при поедании добычи сипуха не пользуется лапами для того, чтобы подносить кусочки пищи к клюву. Свою жертву она умерщвляет когтями и, наступив на нее, раздирает клювом.
• Среди всех сов сипуха -«самая ночная». Она не выносит даже сумеречной поры и вылетает на охоту лишь тогда, когда ночь полностью вступит в свои права. Извлеченные из гнезда птенцы тут же стремятся забиться в любую темную щель.

Чтобы более наглядно представить себе зональный характер ландшафтов, познакомимся с обликом основных природных зон, выделяемых в пределах географических поясов, от полюсов к экватору.

Арктический пояс занимает полярные районы Арктики. Большую часть года здесь стоят морозы с сильными ветрами.

Зимой тьму полярной ночи нарушают только сполохи северного сияния.

Ледниками покрыта У10 суши. Они безжизненны, лишь летом микроскопические водоросли окрашивают их поверхности в красноватый цвет. В американском секторе Арктики островов больше, что в сочетании с холодными океаническими течениями создает условия и для большего развития ледников.

Величественный ледяной щит крупнейшего из островов мира — Гренландии занимает более 1 600 тыс. кв.

км. Ежегодно от него отделяется около 150 куб. км льда. В виде айсбергов они уносятся на юг и, охлаждая атмосферу и поверхностные воды, активно влияют на климат прибрежного северо-востока Америки.

В полярных пустынях в условиях сурового климата с низкими температурами преобладают процессы физического выветривания, главным образом механического разрушения. Поэтому в коре выветривания преобладает грубообломочный материал. Биологический круговорот в таких условиях протекает крайне медленно, органические остатки разлагаются слабо. Вследствие этого формируются арктические пустыни и почвы, маломощные, с неясно выраженными горизонтами, очень бедные биогенными веществами.

Там, где летом снежный покров сходит, развивается крайне разреженный растительный покров из лишайников и мхов.

В арктических пустынях водятся белые медведи, песцы.

 На скалах поселяются полярные птицы, образуя «базары». В Северной Америке распространено крупное копытное животное — мускусный овцебык, хорошо приспособленный к суровым климатическим условиям Арктики: у него густая шерсть, широкие копыта с прочным роговым слоем. Большую ценность представляет его мясо. С 1974 г. успешно ведутся работы по интродукции овцебыков в Советской Арктике. Они поселены на Таймыре и острове Врангеля, благополучно перенесли зимовки и заметно выросли.

Сходны природные условия антарктического пояса, но они еще более суровы. В 1965 г. в районе Южного полюса была зафиксирована самая низкая на земной поверхности температура воздуха: -94,5°.

Почти вся Антарктида — материк с прилегающими островами— покрыта мощным (местами толщиной до 4,5 км) ледником. Лишь на отдельных участках на поверхность выходят скальные породы. Это так называемые оазисы. Их немного, на их суммарной площади с трудом разместилась бы Бельгия. Относительно происхождения этих свободных ото льда участков существует несколько гипотез.

Их возникновение связывают или с особенностями подледного рельефа, или с местными особенностями климата, что отражается на соотношении «прихода» и «расхода» льда.

Антарктический материк словно стремится расшириться, упорно выдвигая льды в океан. На одних участках это движение происходит медленно (несколько сантиметров в год), на других ледяной берег за год выдвигается на сотни метров и даже на километры.

Средняя же скорость наступления ледяного материка на океан составляет около 200 м в год. При такой скорости Антарктида за 3—5 тыс. лет могла бы удвоить свою территорию, а через 18—20 тыс. — достигнуть оконечностей Африки, Австралии и Южной Америки. Однако океан все время отрывает материковые льды, и они в виде плавающих гор-айсбергов уплывают в теплые края, на север, где тают. Подсчитано, что если бы ледяную массу всех айсбергов равномерно распределить по поверхности океана в зоне их распространения, то сплошной покров льда имел бы там толщину 50 см.

В субарктическом поясе, протягивающемся вдоль северной окраины Евразии и Северной Америки, еще сильно сказывается недостаток тепла, здесь преобладают тундровые ландшафты.

Отличительная особенность тундры — безлесье. Основной фон растительности составляют мхи и лишайники. Число их видов достигает 800.

Малая продолжительность вегетационного периода, невозможность прорастания семян среди густого мохового покрова, частые и сильные ветры — главные причины отсутствия в тундре древесной растительности. Зато широко распространены здесь многолетние и вечнозеленые низкорослые кустарники, а также низкорослые травы и кустарнички (куропаточья трава, брусника, вороника). Безлесье тундр — результат и так называемой физиологической сухости: влаги в почве много, а использовать ее растения не могут из-за низких температур. Характерны для этого пояса стелющиеся формы растений, лучше сохраняющие тепло и лучше противостоящие сильным ветрам. Как правило, у здешних растений мелкие и жесткие листья с восковым налетом, меньше испаряющие влагу. Корни их развиваются в самых верхних, оттаивающих летом горизонтах почв.

Из-за недостатка тепла биогеохимические процессы протекают медленно и ограничены коротким летним сезоном. Почвенный покров часто несомкнутый с пятнами голого грунта. Преобладают тундровые глеевые почвы. На отдельных территориях в условиях близкого залегания грунтовых вод или в условиях с затрудненным дренажем в понижениях рельефа образуются болота с большой мощностью торфа. Это пример интразо-нальности природных явлений. Подобные болота возникают и в лесной зоне, но там они нередко имеют и древесную растительность.

Хорошо развиты процессы физического выветривания, связанные с многолетней, или так называемой вечной, мерзлотой. Она препятствует просачиванию почвенной влаги, что приводит к заболачиванию.

Вследствие скудности растительности и фауна тундры характеризуется бедностью видового состава. Животные здесь не впадают в зимнюю спячку, так как из-за вечной мерзлоты они не могут устраивать глубокие норы, да и недостаток кормов не позволяет запастись ими в достатке на зиму.

Распространены лемминг, волк, песец, заяц-беляк, горностай, ласка, олень карибу в Северной Америке; северный олень в Евразии одомашнен.

В дернине и верхнем слое почвы многочисленны дождевые черви. В водоемах в массе выводятся комары и другие кровососы (гнус). Летом тундра оживает в значительной степени из-за прилетающих сюда во множестве различных птиц — подорожников, коньков, пуночек, жаворонков; очень много водоплавающих — гусей, уток, лебедей, куликов.

У южной границы тундры расположена лесотундра, где растут уже и отдельные, редко разбросанные деревья — карликовые березы, ивы. Они приспособились к короткому вегетационному сезону, во время которого, однако, очень длинен световой день — более 22 часов. Семена у них, как правило, вызревают лишь в отдельные, благоприятные по климатическим условиям годы.

Умеренный пояс занимает в северном полушарии большую площадь: значительную часть Восточно-Европейской равнины, Западно-Сибирской низменности и Восточно-Сибирского iuiockoi орья в Евразии, равнинные пространства от Аляски до Лабрадора в Северной Америке. В южном же полушарии этот пояс резко сужен.

Умеренный пояс характеризуется преобладанием лесных ландшафтов — это зоны тайги (хвойных лесов), смешанных и широколиственных лесов.

Особенно большие площади занимает тайга в Евразии, где она протянулась от Скандинавии до Дальнего Востока почти на 10 тыс. км сплошным зеленым морем, лишь местами прерываемым болотами.

В таежных лесах растет ель, к ней примешиваются осина, рябина; в Сибири распространены также различные виды лиственницы, сибирская пихта и самое крупное дерево тайги — сибирская кедровая сосна. Для таежных лесов Северной Америки кроме елей характерны американская лиственница, бальзамическая пихта и дугласова пихта (псевдоцуга). Под пологом таежного леса растут кустарнички (черника, брусника, багульник) и хорошо развит моховой покров.

В тайге из-за обильного увлажнения и кдк следствие этого из-за интенсивного вымывания из почвы органических веществ, при их весьма ограниченном поступлении с малым опадом хвойных пород, формируются подзолистые почвы. По внешнему виду они напоминают золу, отсюда и их название. Широко распространены также мерзлогно-таежные, а в понижениях рельефа и при плохом дренаже болотные почвы и глубокие торфяные болота (проявление интразонально-сти), большей частью облесенные.

Животный мир представлен главным образом лесными видами: лось, лесной олень, белка, бурундук, лесной лемминг, заяц-беляк; из хищников — волк, лисица, рысь, бурый и черный медведь, скунс, енот. С водоемами связана жизнь выдры, водяной крысы. Много птиц — клесты, дятлы (желна, большой пестрый и др.), белые куропатки, глухарь, рябчик, синицы-гаички, совы.

Жизнь многих животных зависит от урожая семян хвойных пород. Поскольку хорошие урожаи бывают раз в несколько лет, численность белки, клестов, кедровки существенно колеблется. Среди насекомых широко распространены муравьи. Летом много комаров, мошки, мокрецов, клещей.

В смешанных лесах в отличие от тайги распространены не только хвойные и мелколиственные породы, но и широколиственные — дуб, ясень, липа. Эти леса более разреженные, с обильным травяным покровом. Развиваются они на дерново-подзолистых почвах, количество гумуса в которых больше, чем в подзолистых.

Помимо животных, свойственных тайге, в зоне смешанных лесов представлены и те, что характерны для соседних широколиственных лесов и лесостепей, Из птиц наиболее распространены дятлы (зеленый, седой), синицы, щегол.

Главные породы широколиственных лесов —дуб, бук, граб, липа, клен, каштан (на западе Евразии). Дуб требует много света и тепла и не выносит сильных холодов и морозов, а бук, по образному выражению, «друг туманов и влажных почв». Поэтому, как правило, эти виды не образуют смешанных насаждений. Основной тип почв — бурые лесные, слабо оподзоленные. Для этих лесов характерны лисица, волк, горностай, ласка, белка. Некогда многочисленные в лесах Западной Европы благородный олень, кабан и косуля, а также зубр в значительной мере истреблены. В широколиственных лесах в теплое время года много насекомых, что привлекает сюда во множестве таких питающихся ими. птиц, как славки, печеночки, синицы, большинство из которых на зиму улетают. Почва и подстилка населены дождевыми червями и другими беспозвоночными, что способствует широкому распространению кротов и ежей.

Леса умеренного пояса во многих местах вырублены, и там теперь располагаются поселения, поля, промышленные предприятия.

В растительном покрове степей преобладают многолетние злаки (ковыль, типчак, житняк, трава Грама и бизонья трава) и разнотравье, а в более засушливых районах — разреженный травостой из более засухоустойчивых видов.

В континентальных степных районах умеренного пояса климат суше и теплее, чем в лесных зонах, поэтому разложение органических веществ идет быстрее. Вследствие того что почва и кора выветривания здесь слабо промываются почвенными растворами, в верхних горизонтах накапливаются органические вещества и формируются черноземы и черноземовидные, а также каштановые почвы. Черноземы характеризуются прочной структурой, хорошо проницаемы для воздуха и воды, содержат большое количество органических веществ, а поэтому и высоко плодородны.

О естественном облике степных ландшафтов сейчас можно судить только по сохранившимся заповедным урочищам. Большая же часть степей и лесостепей либо распахана, либо сильно изменена выпасом. Примером могут служить венгерские пушты — ковыльные и борода-чевые степи, некогда сплошь покрывавшие Средне-Дунайскую равнину, а также распаханные степи Северной Америки на юге Великих равнин. Гораздо большие площади степей сохранились в Азии — в нашей стране (Казахстан, Забайкалье, юг Сибири) и в Монголии.

Характерная особенность нынешних, преобразованных степей — однообразие растительности, состоящей из нескольких (иногда даже одной) культур, которые обычно занимают обширные площади и покрывают землю всего несколько месяцев в году. Раньше в зоне степей встречались значительные массивы лесов, которые заходили далеко к югу, по речным долинам, а местами и по водоразделам; теперь на междуречьях полностью исчезла даже кустарниковая растительность.

В результате распашки степные почвы стали меньше удерживать влагу и сильно высыхать летом. Крупные степные животные, представлявшие экономическую ценность для населения, резко сократились в численности или оттеснены в зону полупустынь и пустынь (сайгаки, куланы). Зато значительно увеличилось количество грызунов-вредителей. Из хищников водятся лисицы, хорьки. Для североамериканских степей характерны бизон (сохранился лишь в заповедниках), койот, а также большое количество грызунов.

Зона степей к югу сменяется полупустынями и пустынями, особенно хорошо представленными в Евразии: Здесь полупустыни раскинулись от низовий Волги до отрогов Алтая; пустыни занимают значительные площади в Советском Союзе (в Казахстане и Средней Азии), а также в Монголии и Китае.

Растительность в них разреженная — полынь, злаки, жесткие колючие травы, кустарники на бурых и серо-бурых пустынных почвах. Типичное дерево пустынь — саксаул с искривленными и низкорослыми стволами. Листья у него, чтобы испарять меньше влаги, превратились в мелкие чешуйки, плотно облегающие молодые, ежегодно отрастающие побеги. Так это растение приспособилось к жаре и маловодью. Очень плотная древесина саксаула служит хорошим топливом. В понижениях на засоленных почвах растут солянки.

Сильно минерализованные грунтовые воды, поднимаясь в верхние слои почвы и испаряясь, образуют на поверхности солевые корки. После дождей такие места превращаются в вязкие соленые болота.

Большие пространства заняты песчаными пустынями (Каракумы, Кызылкум, Такла-Макан, отдельные районы Гоби). Сыпучие пески бесплодны. Лишь кое-где, главным образом в межбарханных понижениях, растут специфические растения с глубоко уходящей корневой системой.